— Чем докажете, что это правда? — поинтересовался хозяин заведения у бородача. — А то вдруг просто ищете способ поесть задарма.
— А я докажу, — уверенно заявил бородач. — Тот отряд клопов, что шёл по потолку, остановился. Он и сейчас там сидит. То ли спят, то ли… не знаю. Но сидят, строем, ровнёхонькой цепочкой.
Народ сразу повскакивал с лавок.
— Зим! — громко крикнул хозяин заведения.
Из дверей кухни сейчас же прибежал худощавый паренёк лет шестнадцати.
— Звали, отец?
— Постой здесь, отлучиться надо, — велел ему хозяин заведения.
Он, и остальной люд за ним, отправились в коридор. Ввалились толпой, уставившись вверх. И оторопели. Застыли как вкопанные, в немом изумлении. На потолке и частью на стене, растянувшись в цепь, сидели клопы. И мало того, что цепь была ровной, с промежутками на длину указательного пальца, так ещё и выстроилась насекомые в ней строго по размеру: сначала самые крупные, потом поменьше, следом ещё поменьше, в хвосте совсем махонькие.
— Чтож, — озадаченно проговорил хозяин заведения. — С меня бесплатный ужин на двоих.
— И от меня кувшин вина поставь ему, — задумчиво произнёс мужчина в плаще. — Был неправ. Надо же.
— Вот спасибо, добрый человек, — порадовался бородач.
— И комнату мне. На три дня. Соседнюю, если можно, — попросил мужчина в плаще. — Пожалуй, я у вас тут подзадержусь.
— Ох, Лала, приспичило же тебе прямо по дороге обниматься, — посетовал Рун добродушно, закрыв на засов дверь комнаты. — Будут думать теперь, что я в уборной столько просидел.
— Соскучилась, — улыбнулась Лала, лучась теплом. — Не могу долго без тебя.
— А я без тебя, — одарил он её ответной счастливой улыбкой. — Милая, а что, когда мы обнимаемся, я тоже как бы незначим? Шла… хозяйка, и на нас даже не взглянула.
— Нет, заинька, ты значим. Незначимо то, что ты делаешь со мной, — объяснила Лала. — Тебя видят, но не придают значения твоим действиям. Для людей я нечто неважное, на чём невозможно задержать внимание. Они вроде бы и осознают, что ты с девушкой, что обнимаешь её. Но осознают сие словно в полузабытьи, причём как нечто… глубоко им безразличное. Это сложная магия, трудна для понимания. Я её чувствую, потому и понимаю. Когда мы обнимаемся, и кто-то проходит рядом, то ежели у него есть до тебя какая-то нужда, он заговорит с тобой, будто ты сейчас один. Однако он будет осознавать, насколько ты занят, и реагировать на это. Например, коли мы ведём меж собой беседу, он не станет перебивать, дождётся паузы в ней или окончания фразы. Не прервёт нас на полуслове. Ни тебя, ни меня. А вот ежели ты сейчас человеку не нужен, тогда он сочтёт, что ты чем-то очень занят, и пройдёт мимо. Не станет отвлекать. Особенно, коли он чужой, не друг и не родственник. Примерно вот так.
— Понятно.
— Я лишь предметы могу делать как бы незначимыми, — продолжила Лала. — Я бы могла прямо из рук у человека взять вещь, и он сразу бы потерял её из виду, и забыл про неё, если она сейчас ему не нужна, или принялся бы искать, если нужна. Но не нашёл бы, держи я её даже хоть перед самым его носом.
— Ловко, — подивился Рун. — Вот воры позавидовали бы такой способности.
— Львёнок, ты не заметил, когда мы возвращались через харчевню, все словно замолчали и на тебя смотрели? — с нотками недоумения и озабоченности в голоске спросила Лала.
— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Когда ты рядом, трудно что-то замечать. Я замечаю только тебя.
Это не был комплимент. Это было сказано очень искренне, прозвучав почти как признание в любви. Лала засияла ещё ярче.
— Ой, спасибо, мой хороший. Мне очень приятно.
— Главное, что не на тебя смотрели, — добавил Рун. — На меня… Показалось тебе наверное, солнышко. Чего на меня смотреть, на мне узоров нет и цветы не растут. Ну что, полежим пол часика, и потом получу свою награду, тебя в новом платье?
— Нет, сперва сменю, а потом в кроватку. Ты более пылкий, как платьица меняю, приятней так будет. Опять головушка начнёт кружиться, — мечтательно произнесла Лала.
— Ну, я согласен, — порадовался Рун. — Выйти мне?
— Зачем? — удивилась Лала.
— Тут проще, чем в лесу, можно закрыться, и переодевайся сколько хочешь, — пожал он плечами.
— А ты будешь томиться в коридорчике? К чему всё это? — с ласковым непониманием молвила она. — Я не настолько жестокая. Ты же не станешь подглядывать? Я тебе верю, славный мой. Или у тебя какие-то дела?
— Да нет, какие у меня могут быть дела, — ответил Рун. — Доплатить за комнату только, но это проще позже сделать, как ужинать пойдём.