— Действительно, — мягко проговорила Лала. — Пускай, Рун, это теперь будет и моим тёплым воспоминанием. Оно и правда очень хорошее. Хотя и немножко стыдное.
— Лала, можно спросить?
— Да, милый Рун.
— Ты лишь не подумай дурного, я точно не повернусь ни за что. Клянусь, — твёрдо пообещал он. — Даже не сомневайся. Но если бы вдруг взял и повернулся. Как бы ты меня прокляла? Насколько сурово?
— Ох, Рун, ну что ты, — с нежностью очень по-доброму молвила Лала. — Я тебя не смогу проклясть. Уже нет. Я бы расстроилась. Переживала. Плакала. Мне бы было очень больно. Но я бы тебе ничего не сделала. Нет сил и желания проклинать того, кто дорог. Даже когда он причиняет тебе боль.
На последних словах её голосок зазвучал грустными нотками.
— Я просто спросил, Лала, — различив эти интонации, поспешил объяснить Рун. — Я ни за что тебя не обижу!
— Я знаю, любимый. Я верю тебе. Всем сердечком. Верь и ты мне.
— Я верю.
— Хорошо, — сказала Лала приязненно, и доверчиво, и светлых чувств исполнено. И уже без всякой грусти.
Рун вдруг почувствовал, что она подошла к нему и стоит прямо за спиной.
— Котик, только не поворачивайся, ладно?
— Да, — кивнул он.
— Встань, пожалуйста.
Рун встал.
— Закрой глаза.
— Закрыл.
— А теперь повернись и обними меня, — попросила она тихо.
— Ох, Лала, — только и смог произнести Рун. Он медленно развернулся, ощущая напряжённый стук своего сердца, почувствовал, как она прильнула к его груди, и обхватил её руками. — Неужто магия закончилась?
На его физиономии отражалось ошеломлённое удивление.
— Нет, — поведала Лала любяще. — Просто захотелось. Пускай у нас будет ещё одно согревающее воспоминание. В тот раз я к тебе за магией шла обниматься. Теперь за тем, что ты мне дорог. Так лучше, правда?
— Да, ласточка моя.
— Ты счастлив?
— Очень.
— Я тоже, любимый. Как славно. Так тепло.
— Вот теперь у меня в ногах слабость, — признался Рун.
— Только не упади, львёнок. Я тебя не удержу.
— Не, не упаду, — заверил он. А потом вдруг добавил с надеждой, почти взмолившись. — Лала, можно так хоть минутку постоять?
— Да сколько хочешь, Рун, — ласково ответила Лала.
Она вдруг пошатнулась.
— О боже! Рун, держи меня.
— Держу, держу, милая, не бойся, — с нежностью проговорил он.
— Надо бы пойти поужинать, — заметил Рун.
— Ещё чуточку, заинька, — ласково попросила Лала.
— Боюсь, голодными останемся, любовь моя, — посетовал он. — Это не лес, где развёл костёр и готовь даже во тьме. Я никогда в харчевнях не был, понятия не имею, какие в них порядки, но сомневаюсь, что тут кормят и когда все порядочные люди уже спят.
— Минуточку лишь, — ещё более ласково стала упрашивать Лала.
— Ох, милая, — улыбнулся Рун. — Что у нас за отношения. Я налюбоваться не могу, ты наобниматься. А у тебя всё щёчки алые?
— Не смейся надо мной, котик, мне итак стыдно, — смущённо укорила его она.
— Я не смеюсь. Просто счастлив, — объяснил он по-доброму. — Я только не пойму, чего на тебя вдруг накатил стыд. Тогда в лесу вроде не переживала так. И сегодня сперва. И тут раз… и заалела.
— Я не знаю, зачем я это сделала, Рун, — произнесла Лала жалостливо, впрочем не переставая сиять. — Растрогал меня, рассчастливил. И вот. Вдруг обняла. А ты и рад. Столько держал. Стыдно.
— Я о тебе плохого не подумаю, солнышко, — заверил Рун мягко. — Я тебя уже хорошо знаю. Природа есть природа. У тебя она такова. Ты от чистого сердца всё делаешь. Без злого умысла, без дурных мыслей. Может, иногда ошибаешься в чём-то. Но мне бы не хотелось считать то, что произошло сегодня, ошибкой. Это был твой дар. Дар доверия. Считая его ошибкой, ты его как бы отнимаешь.
— Ладно уж, — вздохнула Лала. — Что сделано, то сделано. Так-то оно даже романтично. Трогательно очень. Просто стыдно. Я свою награду получила сполна. Столь сильно голова у меня не кружилась давно. Вот это запылал.
— Ну, ещё бы, — усмехнулся Рун.
— И нежный такой до сих пор. Приятно.
— Что, раньше был не нежный?