— Рыбу тоже не хочу, — добавил Рун. — Вообще её не люблю.
— Да уж, — только и смог выговорить хозяин заведения. — Привередливый ты, прямо как аристократ какой.
— Простите, если что, — очень вежливо извинился Рун.
— А яйца?
— Яйца? — Рун обернулся к Лале. — Милая, ты вроде говорила, ты их ешь?
— Феи любят яички, — подтвердила Лала.
— Вот здорово! — обрадовался он. — Я тоже люблю. Попируем! Можно мне яичницу большую тарелку сегодня? Сейчас?
Он воззрился на хозяина заведения.
— Это да. Это быстро готовить, самое простое, — ответствовал тот. — Заказ принят, скоро принесут. Предупрежу супругу, чтобы совсем без мяса. И жарить будет не на сале, на масле.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Рун.
— Странный ты парень, если честно, — заметил хозяин заведения. — Но клиент вроде хороший. Обращайся, когда что надо. Меня Уго звать.
— Спасибо, дяденька Уго. Я Нур, — представился Рун.
— Я знаю, — кивнул Уго.
Рун повёл Лалу назад, попутно отмечая, что на него как будто поглядывают сидящие за столами люди. Когда ты крестьянин и бедняк, совершенно ничем не примечательный простолюдин, нет ни у кого никаких причин интересоваться твоей персоной. Все извечно заняты собой и своими проблемами. Тем более, если не по одному сидят, а по двое-трое, ведя беседы, ну зачем ты им?
— Лала, я нормально выгляжу? — спросил Рун, едва они оказались в коридоре. — Не порвались штаны сзади, не замарался ничем?
Лала осмотрела его со всех сторон.
— Штаны твои целы, любовь моя, — сообщила она. — А замараться, будучи моим кавалером, у тебя не выйдет. Всё хорошо.
— Чего-то на меня народ глазел, мне показалось, — поделился он своим наблюдением озабочено.
— А я тебе говорила, — напомнила Лала.
— Ох, не нравится мне это, — посетовал Рун.
Они вернулись в свою комнату. Дождь за окнами всё ещё моросил, но уже еле-еле, небо несколько просветлело, однако приближающийся закат сводил на нет выигрыш от этого в освещённости. И свою магию, призывающую свет, Лала давным-давно погасила — сразу же, как закончила с переодеванием. Было несколько темновато. И всё же вполне светло, чтобы ясно различать всё вокруг. Рун запер дверь на засов.
— Может тебе всё же не выходить со мной по пустякам, ласточка моя, чтобы мясо не видеть? — предложил он, обернувшись к Лале.
— Заинька, мне не хочется сидеть всё время на месте в четырёх стенах, — мягко возразила она. — Тем более одной. Это ваш мир, тут везде кушают мясное. Буду понемножку стараться привыкать. Ничего не поделаешь. Ты обнимай меня почаще да понежнее, как я увижу что-то неприятное, тут мне и легче станет.
— Ну, это я всегда готов, — усмехнулся Рун.
— Всегда готов, а сам не обнимает, — буркнула Лала с полушутливым упрёком. — А я ведь видела сейчас, как мясо кушают.
— Да что ж ты ненасытная такая, — ласково пожурил её он, тут же притянув к себе. — Это кошмар какой-то.
— А сам-то рад без памяти, — разулыбалась Лала. — Нежностью нельзя насытиться, Рун. Счастьем нельзя насытиться. Знаешь, я раньше не любила свою природу. А теперь люблю, — призналась она доверчиво. — Быть феей объятий… очень приятно. Когда есть милый кавалер. Кто рад всегда согреть. Оказывается, я была глупенькой, что думала о своей природе плохо. Это большой дар.
— Вот вернёшься ты домой, а я останусь здесь. И что ты будешь думать тогда? — с сожалением молвил Рун.
— Действительно, — чуть опечалилась Лала. — Всё же она жестокая. Так много дарит, но и отнимает немало. Нельзя сближаться столь сильно с тем, кто не будущий супруг. А она заставляет.
— Или проклятье заставляет, — вставил своё слово Рун.
— Всё время забываю, что тут проклятье всему виной, — вздохнула Лала. — Даже и не пойму тогда, что добрее, оно или моя природа. Или всё вместе смесь алхимическая взрывоопасная выходит.
— Или это я такой раскрасавец, что ни одной фее не устоять, — похвалился Рун с нарочитой горделивостью.
— Всё может быть, — рассмеялась Лала.
Они замолчали, просто наслаждаясь тем, что вместе. Когда обнимаешь фею, которая ещё и самая дорогая тебе девушка на свете, время словно летит и вместе с тем останавливается. Не считаешь секунды, не замечаешь минут. В груди праздник, сердцу горячо, ум взволнован, очи наслаждаются дивным зрелищем девичьей красы. Ощущаешь телом её тепло, и душой её нежность. Трудно отпустить, трудно оторвать взгляд, столько уж раз обнимал, столько раз любовался. И лишь всё сильнее хочется, и лишь всё роднее становится. И хочется, чтобы это длилось, и длилось, и не заканчивалось никогда. И понимаешь, что она радуется, чувствуя, сколь дорога тебе, начиная сиять всё сильнее и всё ярче. Лучится невинным счастьем, какое наверное бывает лишь у фей. И от этого и сам, будто заражаясь от неё, ощущаешь себя упоительно счастливым. Рун словно очнулся, когда в дверь вдруг постучали. Лала посмотрела на него любяще, и лукаво, и чуточку с иронией весёлой, словно подтрунивая. Но очень довольная.