— Да правда ли это всё? — засомневался Рун.
— Я сам тому свидетель, — уверенно произнёс Шэух. — Мы в Лемтараде пробыли пол года. Достаточно, чтоб изучить их нравы.
— А почему у них дам презирают, если они такая ценность?
— Потому что они слишком ценны. Товар не имеет права голоса. Вот представь, у нас приданое готовы дать, лишь бы сплавить дочь кому-то в жёны. А там наоборот, жених платит калым, то есть выкуп, отцу, огромные деньги. У них рождение дочери в небогатой семье, это радость большая. А бедняку жениться почти мечта несбыточная.
— Да уж, — только и смог сказать Рун. — Странные порядки, конечно. Хорошо, что я родился здесь. И что, там только и воруют дам?
— Бывает, — подтвердил Шэух. — Ты юноша, тебе тяжело это понять. Мужчина сатанеет слегка от жизни без жены. А в их краях таких не сосчитаешь сколько. Как следствие, культ определённый возникает… стремления к женщинам. У них считается, что после смерти герой попадает в рай, который по их представлению гарем из тысячи девиц прекрасных. Представь теперь, с какой охотой их бедняки бегут в армию вступать, грезя о войне. Благо, они плохие воины. Слабые. Кто жаждет помереть, недолго проживёт в бою. У нас не раз бывали войны с ними, у небопоклонников, они к нам вторгались, и мы всегда легко их побивали.
— Вот так представление о рае, — вздохнула Лала. — Не вместе парочкой навеки средь райских кущ, а лишь… стремление к утехам. По мне, так это ад.
— Презрение к женщинам столь сильно в их взглядах, что у них, к примеру, нет ни сказок ни легенд про фей, — поведал Шэух. — У них джины, мужские существа, исполняют в сказках желания. Всё потому, что волшебные существа высшие, выше нас, а женщина по их представлению может быть только низшим существом. Я думаю, явись к ним фея, как к нам недавно, тем более, в её коротком платье, как говорят. Её бы там тут же закидали камнями.
Лала так и округлила глазки испуганно. Рун почувствовал, что она напряглась, и погладил её пальчики.
— А чего же наши монахи не сатанеют? — поинтересовался он в задумчивости.
— Они сами отказываются от женщин. У них дух силён, — объяснил Шэух. — А там наоборот, истово жаждут, но не могут получить. Поэтому сатанеют. Поэтому женщина становится столь желанна, что чего она там желает сама, мужчин уже не волнует. Она становится вещью.
— Ох, Рун, это же прямо как у тебя было, когда ты зельица приворотного испил! — поразилась Лала. — Так меня желал, что мои чувства перестали иметь для тебя значение.
— И они считают нас варварами? — покачал головой Рун.
— Уверены в этом. С презрением относятся, — усмехнулся Шэух. — Ну, это, впрочем, всем народам свойственно. Другие нации считать за дикарей, а собственной гордиться. Ты, я смотрю, впечатлительный парень. Кажется, я тебя сильно удивил.
— Ну да, есть такое, — признал Рун.
На его физиономии отражалось выражение растерянного непонимания. Ум силился переварить новые знания. И словно не справлялся. Слишком уж они отличались от всего известного ранее, от привычного порядка вещей. Лала тоже многое рассказывала ему о своей стране. И это были потрясающие воображение повествования о чудесах и существах волшебного мира. Но это же как сказки, у фей всё доброе, оно не отзывается внутри непостижимой противоречивостью, не заставляет пытаться осмыслить. Просто восхищает, и всё. А тут. Прямо ввергает в смятение.