— Вот видишь, дорогой, всего-то и надо было покинуть свой маленький мирок затворничества, чтобы перестать быть одному.
— Пожалуй так. Ох, Лала, а это не ты? Не твои чудеса, ласточка моя? — вдруг озаботился мыслью Рун. — Если твои, что ко мне приветливо относятся, я требую штрафа.
Лала рассмеялась звонко от всей души.
— Ишь ты какой! Требует он. Нет, заинька, это не я.
— Правда?
— Ты испрашиваешь с меня честного ответа, Рун? — Лала подняла голову, посмотрев на него как-то особенно беззащитно.
— Нет, — мягко заверил он. — Вовсе нет. Просто… очень хочется штрафа.
На последних словах его голос наполнился жалостливыми интонациями. Лала снова рассмеялась.
— Я всё-таки дам тебе честный ответ. Так и быть, только сегодня, хоть ты и не настаиваешь. Это не я, Рун. Мир не без добрых людей, и чудеса тут не нужны. Верь в людей, говори с ними, не чурайся незнакомцев, и ты обязательно найдёшь среди них много добрых. Мы тоже когда-то были незнакомы.
— Как жаль, — посетовал Рун полушутливо. — Я наделся, это ты.
— Ладно, пойдём в кроватку, несчастненький ты мой, уж я согрею твоё суровое мужское сердце, — лукаво улыбнулась Лала.
— Ну, ты постарайся. Согреть. Моё сердце очень суровое, — проронил Рун с юмором.
— Я буду нежной, — ласково пообещала Лала, сияя.
Солнце ярко светило в вышине, проливаясь лучами на внутренний двор древнего монастыря. Всё здесь дышало стариной и безупречным порядком. Отсвечивали красной черепицей причудливые многоярусные крыши, украшенные резными головами драконов и хищных лесных зверей, покачивались в обложенном небольшими валунами пруду цветущие кувшинки, у крепостной стены стройной шеренгой росли одинаково подстриженные деревца одинаковой вышины, отстоя друг от друга ровно на четыре шага. Только мощёная камнем тренировочная площадка несколько нарушала общую безукоризненность, имея с одной стороны круглые вмятины, за века оставленные в каменном покрытии ногами монахов, отрабатывавших становление в стойку. Вдалеке юные послушники бегали по ступеням, таская на плечах коромысла с огромными вёдрами, наполненными водой. Рун беспомощно посмотрел на свои вывалившиеся кишки, ноги его подкосились, он упал на колени, поскользнулся на собственных кишках и шмякнулся лицом вниз. Глаза его закрылись, на мгновение наступила тьма, и вдруг отступила, и он уже снова цел и невредим, и все кишки на месте. И от пролившейся только что в обилии из него крови ни на нём самом, ни под ним не осталось и следа. Он встал, поднял с земли оба своих меча. Обратил взор на Неамида в ожидании. Эльф явно не собирался продолжать бой. Рун вздохнул.
— Даже не видел, как вы это сделали, учитель. Раз, и брюхо вспорото, — признался он.
— Да не переживай, всё нормально, — весело приободрил его Неамид. — Ничего не замечаешь во мне?
Рун оглядел его внимательно с головы до пят и пожал плечами:
— Вроде нет.
— На мне тоже нет твоей крови. Похоже, именно я этим управляю. Её удалением с себя. Постепенно начинаю разбираться, как всё устроено в твоих снах. Тут есть свои правила и закономерности. Ладно, садись, на сегодня хватит тренировок. Надо поговорить. Я в общем-то понял, чего ожидать от твоего обучения во сне. Каков будет результат.
Он уселся на каменную скамью, положив подле себя меч. Рун опустился рядом, тоже положил свои мечи. Заинтересованно воззрился, внимая.
— Ты ничерта не помнишь, мой юный ученик. Умом, — посетовал Неамид. — Поэтому когда пытаешься действовать умом, ты ноль. В смысле ратных умений. Никакого видимого прогресса. Вообще. Но. Ежели тебе не давать времени думать, не убивать сразу, но напирать, не позволяя опомниться. Ты начинаешь действовать инстинктами. И вот тут… Подобные успехи за столь малое время впечатляют. Разница между тем, что было, когда мы начали, и тем, что есть сейчас… гигантская. Даже ошеломительная в какой-то мере.
— Мне не очень понятно, — извиняющимся тоном признался Рун.
— Я тебе не смогу дать знания, — охотно пояснил Неамид. — Я сам всегда способен точно заранее решить, что делать той или иной ситуации, какую тактику избрать для победы в бою, какие действия предпринять. Чётко понимаю, в чём слабости врагов, в чём их сила, где мои преимущества. Ты этого всего не сможешь. Ты не сможешь тут освоить техники и приёмы так, чтобы применять их по своему желанию. Ты их не помнишь умом. Но когда ты не думаешь, не пытаешься их вспомнить, они сами из тебя выходят. Нужные в нужное время, в нужный миг. Примерно так дерутся дураки. Полагаясь лишь на инстинкты.