— И мне, — признался он.
— Святой отец, благословите нас парой, как фею, — раздался рядом исполненный энтузиазма девичий голосок.
Рун с Лалой дружно обернулись. В двух шагах от них стояли, держась за руки, юноша и девушка. Он с серьёзным сосредоточенным лицом, она безмерно радостная.
— Ну хорошо, дети мои, — молвил жрец неба.
— Ох, львёнок, они как мы с тобой в деревне хотят благословляться, — шепнула Лала удивлённо.
— Ага. Слухи быстро разлетаются, — отозвался Рун. — Давай отойдём, а то близко сильно. Словно к чужой жизни прикасаемся. А они на нас ноль внимания. Иногда быть незначимым неудобно.
— Давай отойдём, — не стала возражать Лала.
Он поднялся, подал ей руку, помогая встать. Они отдалились от парочки на несколько шагов. Жрец зачасти л со знаками благословения, произнося слова пожеланий благ.
— Вот что это такое? Разве сие по канонам нашей веры? — осуждающе покачала головой какая-то старушка, тоже взирая на творящееся действо.
— Такая нынче мода пошла, — многозначительно проронил низкорослый упитанный мужичок. — От феи. Феи дурного не делают.
— Слышал, Рун? Что-то хорошее от меня передалось в ваш мир. Уже не зря тут побывала, какой-то след отставила добрый, — порадовалась Лала.
— Похоже на то. Не очень-то он счастлив, по-моему, — не без доли юмора кивнул Рун на парня.
— Попался в сети чар её девичьих, и чувствует, что нету выхода, — иронично сказала Лала. — Это ты наивный у меня. Не понимаешь, что в плену.
— В плену у красоты такой быть, это наслажденье. Всю жизнь хотел бы, — улыбнулся Рун искренне.
— Ой, спасибо, милый. Мне приятно.
— Пойдём храм осматривать. Хочешь? — предложил он.
— Да, очень.
— И я. Тут интересно. Всё иначе, чем у нас. Росписи. Убранство. Жаль, святые отцы не расскажут тебе ничего, как наш.
— Ну и пусть. Просто держи меня за ручку, суженый мой. И иногда обнимай. Мне больше ничего и не надо, — ласково произнесла Лала.
Лала и Рун вышли из дверей храма. Остановились, переполненные впечатлениями. Храм, это в какой-то степени музей, содержащий во множестве предметы пусть и религиозного, но искусства. Много труда, таланта и души вложено в него теми, кто его строил, отделывал, обустраивал. Только росписи чего стоят. Плебею особо боле и негде приобщится к живописи, а ежели и есть, как у прислуги, в домах знати картины сплошь или портреты предков или что-то на военную тему. Нет в них столько духовности, столько возвышенного. Наполняющего твоё сердце чем-то важным и жизнеутверждающим. Да и атмосфера в храме располагает иначе воспринимать всё, тоже в возвышенных красках.
— Эх, забыл у идолов попросить, чтобы ты замуж за меня вышла, — спохватился Рун.
— Это надо у папочки моего просить, а не у них, глупый, — развеселилась Лала.
— Чего у него просить, если он не согласится, — возразил Рун. — А вот коли боги ему прикажут, то и просить не придётся. Сам прибежит умолять взять тебя в жёны.
Лала представила, как её папа, гордый король волшебной страны, валяется в ногах у человека, убеждая жениться на принцессе, и не смогла удержаться от смеха.
— Хоть не отказывай ему, коли придёт молить, — поиронизировала она.
— Не, не откажу, так и быть, — пообещал Рун с юмором.
— Куда же ты меня поведёшь, если мы поженимся, котик? У тебя даже дома нет, — продолжала хихикать Лала.
— Да, это проблема, — Рун призадумался. — Ну, на озеро отведу. Поселимся в шалаше. И всю жизнь проведём как свидание.
— Ой-ёй-ёй! — восхитилась Лала. — Как красиво! Свидание длиною в жизнь. Только… ты меня и зимой собираешься в шалашике держать? Ты говорил, у вас холодно в зиму.
— Наколдуешь что-нибудь, — пожал плечами Рун. — Магии будет полным полно, штрафов тебе бояться уже не придётся, я тебя так и так буду штрафовать каждый день, много и нежно, по праву мужа.
Лала покраснела.
— Ну… может быть, — молвила она смущённо.
— Будем с русалочками дружить, — стал фантазировать дальше Рун. — Они хорошие. Самая лучшая компания, что была у меня за всю жизнь. Вот уж добрее не сыщешь существ. Вечерами будут вместе с нами любоваться на чудеса твои.
Лала вздохнула.
— Так не получится, милый, — сказала она тихо. — Но возможно я бы этого и хотела.
— «Возможно», — Рун с деланным осуждением покачал головой. — Вот и вся романтика. Ладно, невеста дорогая, пойдём на базар, тратить наше состояние, целую монету медную. Не жалко ради тебя.
— Вот же скупец! — подивилась Лала полушутливо. — У самого карманы полны серебра, а он медяшечку собрался потратить на невесту. И хватился ещё своей щедростью.