— Тоже нет, — посетовал Рун.
— Ни кольца, ни червячка. Какая ж за тебя пойдёт? — с улыбкой состроила недоумённую гримаску Лала.
— Червячка могу и накопать, если что.
— Ах, Рун, даже если бы я тебя любила, не смогла бы выйти никак, — уже серьёзно поведала Лала. — Меня бы за тебя не выдали.
— А что ты ко мне чувствуешь, Лала? — посмотрел на неё Рун доверительно.
— Что-то очень хорошее и светлое, Рун. Ты мой друг. Думаю, вот что я чувствую.
— Лала, ты не будешь меня… проклинать? — неожиданно спросил он не без доли вины в голосе.
— За что? — удивилась Лала, сияя.
— Ну… за то… . что пришлось глядеть на тебя… ну… снизу. Я не видел ничего, клянусь!
— Рун, когда такое совершают намеренно. Это обижает. Больно делает. А когда вынужденно или случайно. Это просто немножко стыдно… и всё. Всякое ж бывает. Ты иногда своими ручищами двигаешь ночью. Я же понимаю, что ты во сне, не специально. Отодвину, и всё. Не прокляла же.
— Ты вчера моё имя говорила во сне, — сообщил Рун с иронией. — Да так нежно: «Рун, Рун».
— Врёшь! — воскликнула Лала с негодованием.
— Помни, ты обещала, во сне не откажешь. И чтоб без лягушек.
— Дурак! — рассердилась Лала и покраснела. Но не отстранилась.
— Прости, — мягко сказал Рун.
Лала вздохнула.
— Рун, — через какое-то время произнесла она.
— Что?
— Я правда… твоё имя говорила во сне?
— Да. Только не нежно. Скорее просто звала тихо. Ты мне тоже снишься иногда. Чему удивляться. Сколько дней уж вместе. Только ты, я и лес.
Следующие два дня, как ни странно, прошли без каких-либо происшествий. Лала привыкла уже путешествовать, меньше уставала, а лететь могла даже быстрее, чем Рун шёл, так что они продвигались с хорошей скоростью, несмотря на то, что периодически отвлекались на объятия, на лесных зверюшек, которые порой подходили к Лале, и она с радостью их гладила. Частенько держались за руки в пути. На привалах Лала помогала Руну готовить, пару раз снова учила танцам фей, и Руну очень нравились эти её уроки, держать её, смотреть в глаза, видеть, как изящно и грациозно она движется. Ну и конечно во время любого отдыха они много обнимались. И разговаривали. Рун рассказывал ей про их края, она про свои, про то, какие весёлые у неё сестрички, про строгую учительницу магии, про сурового но доброго папу и любящую маму. Лала неизменно излучала счастье, не важно, обнимались они или нет. Рун тоже был счастлив. Но имелась у него и причина для печали. Путь их неизбежно подходил к концу.
— Знаешь, Лала, — сказал он вечером, когда они после ужина сидели под раскидистым деревом, Рун привалившись к стволу спиной, Лала прислонившись спиной к его груди. — Мы ведь завтра уже дойдём до деревни. Последний день ночуем в лесу.
— Правда? — Лала полуобернулась к нему радостно. — Правда-правда?
— Да, — кивнул Рун.
— Как замечательно! Хоть поспать в кроватке наконец. Покушать что-то кроме грибочков да корений. Хоть хлебушка, хоть пирожок, — она вдруг заметила, что ему грустно и добавила с недоумённым выражением личика. — А ты не рад, Рун.
— Лала, это ведь самые лучшие дни были в моей жизни. Волшебные, — объяснил он. — Чему ж тут радоваться? Что сказка заканчивается? Но я рад, что ты рада.
— Рун, — произнесла Лала тепло. — Наверное это и в моей жизни были самые лучшие дни. Точно лучшие. Я ведь никогда до нашей встречи… ну, не следовала своей природе. Никогда не была так много и так сильно счастлива. Даже не знала, что так может быть. Столько счастья. Надо бы и мне погрустить вместе с тобой. Потосковать по этому счастью, потому что оно проходит. Только… — она засмеялась, — не проходит оно, Рун, может ещё лучше становится. Мы же не зверюшки какие, чтобы жить в лесу. Среди людей лучше поди. Что изменится между нами? Ничего же. Не думаю, что я скоро попаду домой, Рун. Кто-то сильный в магии не хочет пускать туда меня. Мне бы попереживать из-за этого, но уж слишком я счастлива. А тебе, Рун, и подавно нет причин для переживаний.
— Лала, скажи что будет, когда мы дойдём до людей? Не расстанемся мы? Я буду тебе нужен? Если нет, я не обижусь. Правда. Я вовсе не хочу мешать тебе, становиться обузой.
— Не расстанемся мы ни за что, пока я в вашем мире, Рун. И пока ты сам этого хочешь, — она снова полуобернулась к нему и обворожительно улыбнулась. — Но ты этого всегда будешь хотеть. Ты теперь мой, Рун. Значит, не расстанемся мы ни при каких условиях. Ты мой друг, ты даёшь мне счастье, ну зачем мне желать с тобой расстаться? Мы иногда ссорились, раньше это могло бы нас разлучить, будь мы не в лесу. Но теперь ты знаешь, как мириться. Хороший способ, правда же?