— Я глашатаем?! — ошалело переспросила козочка, словно не веря своим ушам.
— Да.
— Вот это Шаша. Ай да вознеслась, — задумчиво промолвила козочка в глубоком изумлении. — Я глашатай. Мама бы гордилась. Все будут слушать. И внимать.
— И знатный будет слушать, и простолюдин. Так ты согласна?
— Я собак боюсь, — грустно поведала Шаша. — Бывает, за ноги хватают. Больно.
— Когда мой вестник ты, тебя они не тронут. Я обещаю.
— Тогда согласна, — кротко ответствовала коза.
— Как славно! — обрадовалась Лала. — Спасибо, Шашенька. Раз так, то слушай. Ходи между дворов по всей деревне. И объявляй, уверенно и громко. Чтоб все услышали. Что ты мой глашатай. И что просила я тебя предавать всем-всем моё великое почтенье. Что выйду показать себя под вечер, как солнышко почти склонится к лесу. Пройдусь открыто, дабы все меня узрели. Но вот чудес творить наверно не смогу. Я попытаюсь, но скорей всего не выйдет. Им объясняй, что феи не умеют творить счастливой магии публично перед большими толпами народа. Что чудо феи надо заслужить каким-то добрым стоящим поступком, и с ним благоволением богов, что таковы законы волшебства, и от желанья фей то не зависит. Передавай, что я прошу прощения, за то что вероятно не смогу порадовать их взоры чудесами. Но в этом вовсе нет моей вины. Нисколечко. Запомнила, родная?
— Я всё запомнила и всё всем передам, — уверенно пообещала коза.
— Спасибо, Шашенька, — Лала приобняла козу, а потом снова погладила по голове. И отступила.
— Бабушка, — обратилась она к обомлевшей шокированной женщине. — Не хотите ли поговорить со своей козочкой? О чём-нибудь. Сейчас, пока есть шанс. Потом возможно и не будет. Мне Рун немножко запрещает колдовать без значимого повода.
Бабушка нетвёрдым шагом подошла к козе, опустилась пред ней на колени.
— Шаша, не обижаешься ли ты на меня? — сдавленным голосом произнесла она с трудом.
— Нет, совсем нет! — очень по-доброму ласково ответила коза. — Я тебя люблю.
— И я тебя, — из глаз старушки полились слёзы. — Кормилица ты моя! Подруженька верная! Не больно ли тебе, когда я дою тебя?
— Нет, вовсе нет, — опять очень тепло уверила коза. — Мне совсем не больно. Даже нравится.
— Хорошо ли я тебя кормлю?
— Хорошо. Только… Хлебца бы почаще, — мягко попросила коза. — Очень вкусный.
— Хлебушек любишь?
— Да.
— У нас, Шаша, не всегда бывает хлебушек. Но когда будет, я тебе теперь каждый-каждый раз буду давать кусочек! — пообещала плачущая старушка.
— Правда? — обрадовалась Шаша. — Спасибо.
Бабушка обняла её.
У Лалы на глазах тоже выступили слёзы. Она утёрла их кулачком.
— А ты что плачешь? — с доброй улыбкой спросил Рун у неё шёпотом.
— Трогательно очень, — тихо ответила она.
Рун подошёл к ней и обнял. Так они обнимали. Рун фею, бабушка козу. Наконец старушка поднялась.
— Пойдём, Шаша. Я с тобой пройду. Присмотрю, чтоб не обижали. Закройся, Рун, за нами понадёжней, — она была в слезах, но уже не плакала.
Она вышла с Шашей в сени, Рун поспешил за ними. Вскоре раздался скрип засова. Рун вернулся к Лале.
— А ты всё слёзки льёшь, — улыбнулся он ласково, и снова обнял её. — Ну что ты, милая.
— Рун, — сказала она растрогано. — Знаешь, феи вот ради этого живут. Ради такого. Вроде и чудо небольшое. А столько чувств хороших пробуждает. В сердцах. Поэтому феи любят ваш мир. За это. У нас, Рун, все привычны к чудесам. Фее трудно такое хорошее пробудить в ком-то столь запросто. Порадуются, да, но не расчувствуются и не удивятся. Совсем другое. Правда, ваш мир жесток. Иные феи, кто тут побывал, потом порою плачут. От воспоминаний. И не рассказывают никому, что видели. И даже надломленными иногда становятся, словно пережили то, чего не вынести. Надолго здесь фее лучше не оставаться. Но всё же у вас много есть такого, чего у нас… при фее не случится. Что в душах ей не вызвать столь легко. Простою магией.
Она тяжело вздохнула от переполняющего её светлого умиления.
— Да, бабушку мою ты сразила, — покачал головой Рун. — Прямо наповал. Да и меня всё удивляешь. А что сейчас будет в деревне. Я даже и представить не могу. Хотел бы я на это посмотреть. Жаль, не увижу.
— Рун, ты сходи, коли сильно хочешь, — предложила Лала добродушно. — Ты с феей, а чудес так мало видишь. Только недолго, а то боюсь одна.
— Нет, — возразил он с мягкой улыбкой. — Моё чудо здесь со мной. Других мне не надо.