Сомнение. Он мог видеть его на ее выразительном лице. Ее предвещающие бурю глаза еще больше распахнулись, и он мельком увидел ту таинственную вспышку уязвимости под ее стойким фасадом. Ему не нравилось провоцировать ее, но Гвен не знала, что было под угрозой, и у него не было возможности сказать ей. У него не было времени, что бы войти в ее мир и искать другого человека. Кроме того, он не хотел другого. Он хотел ее. Она обнаружила его, она пробудила его, и его убеждение, что ей было суждено быть вовлеченной помогать ему, правильные вещи увеличивались с каждым проходящим часом. В этом мире нет совпадений, Драстен, говорил его отец. Ты должен видеть глазом орла. Ты должен отделить, возвыситься над загадкой, и отобразить ее очертания. Все происходит не случайно, однако ты можешь только различить контур.
Гвен по массажировала ее виски, хмуро смотря на него.
-Из-за тебя у меня головная боль.
Через мгновение она покорно вздохнула, смахнув челку со своих глаз.
-Хорошо. Я сдаюсь. Почему ты не рассказываешь мне о себе. Я имею в виду, как ты думаешь, кто ты?
Довольно скупое поощрение, но он был готов работать со всем, что он мог получить. Он еще не осознал как напряжен был, ожидая ее ответа, пока мускулы не расслабились под его кожей.
-Я говорил тебе, что я глава клана, не смотря на то, что мой отец, Сильван, все еще жив. Он отказывается быть лордом в шестьдесят два года, и я его не виню. Так долго нести такую ответственность,– Драстен закрыл глаза и глубоко вдохнул: –У меня был брат Дэйгис, но недавно он умер.
Он не упомянул о том, что его невеста была убита, пока Дэйгис сопровождал в замок Кельтар на свадьбу. Чем меньше говорить о любой из его невест другой женщине, тем лучше. Это была его наболевшая тема.
-Как? – нежно спросила Гвен.
-Он возвращался из владения Эллиота, когда был убит в клановой битве, которая не была даже нашей, а между Кемпбелл и Монтгомери. Скорее всего, он увидел, что Монтгомери численно сильно уступали, и решил оказать содействие.
-Мне так жаль,– мягко сказала она.
Он открыл глаза, что бы найти мерцающее сочувствие в ее взгляде, и это воодушевило его. Когда он отклонился от ствола упавшего дерева и потянул ее ногу через ствол так, что они оказались лицом к лицу, и она не возражала. С ним, стоящим на земле, и ней развалившейся на дереве, их глаза были на одном уровне, и это, казалось, помогло ей чувствовать себя спокойнее. –Дэйгис был таким – ответил он ей со смесью горя и гордости, – Для него было естественным сразиться в чужой битве. Его сердце проткнули мечом, и в одно горькое утро я проснулся, что бы обнаружить своего брата, привязанного поперек крупа его лошади, сопровождаемого домой охраной Элиота.И горе разрывает мое сердце. Брат мой, я подвел тебя и отца.
Она нахмурила брови, отражая его горе.
– Твоя мать?– она мягко спросила.
– Мой отец вдовец. Он умерла в родах, когда мне было пятнадцать. Ни она ни малыш не выжили. Отец не женился второй раз. Он клянется, что для него это была одна истинная любовь ,– Драстена улыбнулся. Чувство его отца было понятно Драстену. Брак его родителей был совершен на небесах: он – Друид, она – дочь эксцентричного изобретателя, который насмехался над правилами поведения и обучал свою дочь лучше, чем большинство – своих сыновей. К сожалению, образованные девушки были едва ли в изобилии в Высокогорье, или впрочем, где-либо еще. Сильвану действительно повезло. Драстен долго ждал такого же брака, но время сломило его, и он бросил надежду найти такую же женщину.
-Ты женат?
Драстен встряхнул головой
-Нет. Я бы не пробовал целовать тебя, если бы был обручен или женат.
-Хорошо, один ноль в пользу мужчин вообще,– сказала Гвен сухо:– Разве ты не в том возрасте, что бы ни разу не быть женатым? Обычно, когда мужчина не женат в твоем возрасте, значит с ним что-то не так,– с вызовом сказала она.
-Я был обручен,– с негодованием запротестовал Драстен, не собираясь сообщать ей количество раз. Это был не лучший довод в его пользу, и она была ближе к истине, чем ему бы хотелось. С ним действительно что-то не то. Как только женщины проведут с ним немного времени, они собирают свои вещи и убегают. Этого было достаточно, что бы заставить мужчину усомниться в своем очаровании. Он уже видел как она собиралась добиваться разъяснениу, поэтому торопливо сказал, надеясь что это закончить обсуждение.– Она умерла перед свадьбой.
Гвен взвизгнула.– Мне так жаль.
Они замолчали на некоторое время, затем она сказала.– Ты хотел бы жениться?
Он вопросительно изогнул бровь
-Девчушка, ты предлагаешь себя?– он промурлыкал. Только если бы она захотела, как он бы подхватил ее и женился пока она не передумала. Он обнаружил, что разговаривает с ней больше, чем когда либо с любой из своих невест.
Гвен вспыхнула.
-Конечно, нет. Мне просто интересно. Я только пробую выяснить, какого ты сорта.
-Да, я хочу жениться и иметь детей. Я просто нуждаюсь в доброй женщине,– сказал он озаряя ее его самой очаровательной усмешкой.
Она не осталась равнодушной. Он видел, что ее глаза немного расширились в ответ, и она, казалось, забыла вопрос, который собиралась задать. Он выдохнул тихое спасибо богам, которые одарили его красивым лицом и белыми зубами.
-И как такой мужчина, как ты рассматривает добрую женщину?– она сказала после минутного колебания.
-Подожди– она подняла руку, когда он хотел заговорить:– позволь мне предположить. Послушная. Обожающая. Определенно не слишком умная,– дразнила она,– О, и она определенно должна быть самой великолепной женщиной вокруг, не так ли?
Он поднял его голову, прямо встречая ее пристальный взгляд.
-Нет. В моем представлении добрая женщина была бы такой, на которую я бы любил смотреть, но не потому что другие нашли ее прекрасной, а потому что ее единственные в своем роде черты обратились ко мне.
Он провел по уголку ее рта своими пальцами. Может у нее была бы ямочка над уголком рта, когда она улыбалась. Может у нее была бы ведьменская метка. Он провел рукой к ее маленькой родинке на правой скуле, высоко над одной щекой. Может у нее были бы штормовые глаза, что напоминали бы мне о море, которое я так люблю. Но есть другие более важные черты, чем ее внешний вид.
Моей жене было бы интересно все в мире, и хотела бы учиться. Она хотела бы детей и несмотря ни на что любила бы их. Она имела бы бесстрашное сердце, была храброй и сострадающей.
Он говорил от сердца, его голос со страстью углублялся. Он освободил то, что было заперто в нем и сказал ей именно то, чего хотел.
Она была бы такой, которая бы разговаривала со мной в предрассветные часы обо всем, которая бы наслаждалась всеми гранями красоты высокогорья, которая бы дорожила семьей. Женщина, которая могла найти красоту в мире, во мне, и в мире, который мы создали вместе. Она была бы моим почитаемым соратником, обожаемой возлюбленной и лелеянной женой.
Гвен глубоко втянула воздух. Скептический взгляд исчез из ее глаз. Она неловко пошевелилась, смотря куда-то вдаль, и притихла на время. Драстен не беспокоил ее, желая видеть, как она отреагирует на его честное признание.
Он криво улыбнулся, когда Гвен прочистила горло и бойко сменила тему.
-Так, если ты из Высокогорья шестнадцатого века, почему ты не говоришь на Гельском?
Не уступает, девушка, подумал он. Кто или что причинило тебе боль, что заставляет тебя так прятать свои чувства?
-Гельский? Ты хочешь Гельский?
С волчьей улыбкой, он сказал ей то, что хотел бы делать с ней, как только избавится от ее одежды, вначале на Гельском, затем Латинском и в наконец на языке, который не употребляется века, не только в ее время. Это возбудило его, отдавало команду.
-Это могло быть тарабарщиной,– сказала она сквозь зубы. Но она дрожала, как будто ощутила намерения за его словами.
-Тогда зачем ты проверяла меня? – мягко спросил Драстен.
-Мне нужно было что-то, что бы удостовериться в этом,– сказала она.– Я не могу просто полагаться на слепую веру.