— Папочка не разрешает мне играть с едой.
— А ты и не перечишь. — Скрэтч ухмыльнулся. — Не поясняй. Проблемы с отцом. Мне ли не знать.
Восхитительная внешность Дэйва, да с пикантными манерами Скрэтча… Если существовал на свете идеальный мужчина, то сейчас он стоял перед Кэнди. Она чувствовала, что ей придется приложить изрядно усилий, чтобы не превращаться в хихикающую дурочку.
— Прекрати это делать. — Она недовольно повела носом, глядя на спутника в своей обычной манере: не поворачивая головы, только стреляя глазами.
— Делать что? — По знакомому веснушчатому лицу расползлась совершенно дикая, неожиданная для Дэвида улыбка. Хотя… нельзя сказать, что ему не шло именно это выражение лица.
— Заставлять меня… — Кэнди смущенно облизнула губы, прежде чем произнести это. — Хотеть тебя.
— Что? — Руки Дэвида взмыли в воздух в жесте капитуляции. Изящным движением Скрэтча. — Я ничего не делал, милая барышня. Сам понимаю, что Вы бы не одобрили такое… о? Или дело в совсем другом?
Кэнди успела только утомленно вздохнуть, прежде, чем Дэвид — то, что стало им — заступил ей дорогу.
— Вот в чем соль. Это взаимно. У этого паренька хорошенькое лицо и поджарая фигура. Ты хочешь его — просто потому, что он в твоем вкусе.
— Нет. — Кэнди утомленно закатила глаза, точно перед нею действительно стоял Дэвид. — Мне нравятся умные мужики.
Но это подействовало бы на Дэйва. Тот переспросил бы, дав Кэнди закончить остроту. Скрэтча же не интересовало, уважает Кэнди парня, чье тело он на время занял, или нет. Только — вожделеет ли?
— У этого парнишки есть татуировка. Хочешь взглянуть?
Кэнди потеряла дар речи. Черт, она хотела. И еще, может быть, не отказалась бы провести по ней рукой — где бы рисунок ни оказался. Она могла вслух это отрицать, но правда заключалась в том, что она и впрямь находила Дэвида симпатичным, и даже не только внешне. Но вместе с обаянием Скрэтча… Его движения, мимика, манера говорить и заигрывать с ней — останься Дэвид таким навсегда, Кэнди действительно бы втрескалась в него. И скоро. Если, конечно, говорить в будущем времени ей еще не было поздно.
— Не думала, что он решится сделать тату. — В задумчивости Кэнди подняла руку, и поймала себя на этом только когда ее палец завис в воздухе где-то на уровне ребер Скрэтча. Смутившись, Кэнди сжала кулак и спрятала себе за спину. — Дэвид не производит впечатления… такого, который лег бы под иглу.
— О, он смелее, чем кажется. Сел играть со мной. Хочет трахнуть тебя. Даже не знаю, что с точки зрения смертного более безбашенное решение.
В мозгу Кэнди пронеслось видение, как она хватает Скрэтча… Дэйва — кого-то из них, и сама она едва ли могла так просто сказать, кого именно представляет — за грудки и толкает, так, чтобы спина его стукнулась о ствол ближайшего дерева, а затем целует так крепко, чтобы у них обоих заныли притиснутые к зубам губы. Она, реальная она, вцепилась пальцами в лямки рюкзака на своих плечах, чтобы удержаться, чтобы вынырнуть из этих фантазий.
— Ты просто хочешь, чтобы я совершила ошибку.
— Он мечтает умереть в космосе. — Скрэтч сделал вид, что не слышит. — То есть, умереть в тебе.
Кэнди пожала плечами, надеясь, что со стороны жест ее показался равнодушным.
— Синдром Джилмена-Мейсон. Эка невидаль.
— Вряд ли. — Скрэтч осклабился. — Но если так, то, если верно помнишь, закон синдрома Джилмена-Мейсон — смертного тянет к существу иной природы тем сильнее, чем проще ему будет выдержать слияние.
Кэнди отвернулась, догадываясь, что, возможно, вспыхнула. Слияние может значить только секс. Или нечто большее, что было у нее с Виком. Но она не готова была привести в мир еще одного Короля Помех.
Дэйв вряд ли догадался, но Эль Кукуй не явил ему ни одну из своих худших форм. Даже умеренно-ужасную. Проще говоря, Кэнди сочла это если не одобрением, то намеком: дочь, делай, что хочешь.
Конечно, только не забывай кормить.
Насколько Эль Кукуй был прозорлив? Не полагал ли он, что с Дэйвом Кэнди останется так же питательна, как была в браке?
«Па» нравился Вик, потому что рядом с ним Кэнди была ровно той, какой полагалось быть дочери ночного кошмара. Богиней пугающей, богиней, принимающей жертвы, главной из которых был страх. А что до того, что Вик готовил тестю ловушку — так это всего лишь закон природы. Чудовища постоянно грызутся, и то, что сильнее, побеждает. «Видишь ли, сын, я знал давно, что большие рыбы пожирают малых*» и всё такое. И что? Какое-то время Кэнди не казалось, что насилие как-то портит брак.
Кэнди вернулась к мысли, что, может, она неверно оценивала, на какую часть она человек, и на какую — чудовище. Может, последнее в ней преобладало. И если это скоро могло помочь ей провести ритуал, то потом…