— По законам штата Оклахома меня могли бы приговорить к смертной казни, не вмешайся Отряд оценки инцидентов. — Кэнди усмехнулась. Да уж, маги не любят убивать, «Синее яблоко» не в счет. То, что мертво, порой возрождается, иногда в другом теле, иногда в извращенной форме. Убить, возможно, значит сделать хуже. А иногда это попросту невозможно. — Но меня не волнует, кто станет следующей наследницей Эль Кукуя. Не моя сверхъестественная часть виновата в том, что я делала.
В какой-то момент жизни приходится признать, что мир полон плохих людей, подумала она. Ужасных людей. Людей хуже некуда. Так и что за беда, если ты пополнишь их число? Вот что Вик повторял ей чаще, чем брачные клятвы. Чем «я тебя люблю». Чем «с добрым утром, дорогая». И в какой-то момент она подумала: «в этом есть смысл.» Подумала: он прав.
Что случилось между тем периодом в ее жизни и этим, где она пряталась под ложным именем в лесах, так вознагражденная за поимку собственного мужа?
Люсия.
— Бугимен, Дьявол… — Кэнди покачала головой. — Ха, прекрасно было бы, если б я могла сказать, что все зло, что я творила, заставил меня сделать какой-то парниша с волосатыми копытами, тот или другой. Может быть, перестала бы так хреново спать по ночам, как теперь.
Она смотрела перед собой, на свернувшуюся калачиком по ту сторону костра Эсди. Горячий воздух трепетал, и глядя через прозрачное кружево искажений можно было вообразить, что девушка просто дремлет. А не связана и в забытье… до тех пор, пока рядом кто-то не пройдет, и, потревоженная, Эсди не примется лязгать челюстями, точно звереныш. Кэнди прекрасно понимала, как выглядят невинные жертвы. Обстоятельств, злых сил. Кому просто не повезло. К ней самой это не имело ни малейшего отношения.
— Тем не менее, единственный, кто оказывал на меня влияние — это Вик. Я могу назвать его дьяволом, ради красного словца, но, мой милый, все то зло, которое я подносила ему на блюдечке, я делала сама. Глупо, однако не бессознательно. Я не была пьяна или зачарована. Я просто думала, что такова любовь.
— Ты ошибалась.
— Есть непростительные ошибки. И неисправимые. — Кэнди встала с бревна. Плед с ее плеч стек на землю, точно сброшенная змеей кожа. — Да что там, все ошибки неисправимые.
— А как же искупление? — Дэйв спросил это с интересом куда большим, чем Кэнди от него ожидала.
— Нет никакого искупления. — Горько ответила она. — Я могла только остановиться и не творить больше зла. Вот и все. Я остановилась.
Но она не перестала быть той, кто она есть. Темнорожденной. Хаосом, чистым инь, который, как известно: женщина, холод, мрак, потусторонность. Вечный, первобытный страх перед чуждым, иным, отголоски которого переродились в пьяные побасенки о vagina dentata, «устах крокодила». Но когда сказка рассказана, а хмель повыветрился, первобытный охотник задается вопросом: что, если правда?
И эта правда сама о себе знает, что она такова. А от самой себя не убежишь, даже если сдерешь с себя кожу. Даже наоборот.
— Ты отсчитываешь от Нальдо или?..
Кэнди прижала пальцы к переносице.
— Я не собираюсь отрицать свой преступления, Дэйв. Я убила дохрена народу. И, в общем-то, не имела хорошего оправдания для этого. Да бог ты мой, никакого не имела. Я живу с этим, и это никогда не повторится, но… Я понимаю. Это неисправимо.
Она хотела бы на этом закончить. Правда хотела. Однако оба они, Кэнди и Дэйв, чувствовали позвоночником, как снова воздух вокруг них полнится магическим напряжением. Точно кто-то рядом бросил камушек, и по воде пошли круги. И вот эти волны магии били в их тела и их внутренние сущности, резонируя, все сильнее. И сильнее. И сильнее.
— Значит, для меня тоже. — С вызовом ответил Дэйв. — Я тоже убил человека.
— Нет, ты этого не делал. — Кэнди понадобилась секунда, чтобы вспомнить и сообразить. Мачеха с онкологией, ну конечно же. — Ты уехал, вот и все. Ты был далеко и теперь испытываешь вину за то, за что не должен. Ты ведешь себя так, точно в чем-то виноват. А ты… нет.
Кэнди беспомощно взглянула на Дэйва. Ну да, она повелась на это поначалу. Надлом в его душе, который дал ей надежду, что он примет и ее грехи, как пытается примириться со своими. А потом Кэнди поняла, что душа Дэйва чиста — напротив, она настолько кристальна, что ей, Кэнди, не выдержать ее света.
— Ты, блин, замечательный человек! С головы до ног достойный, настолько, что это бесит!
— Хватит орать на меня комплиментами! Ты привлекаешь к лагерю хищников и всяких монстров!
— Я главный хищник, Дэйв! Я самый страшный монстр в этом лесу! — Кэнди запнулась на секунду, вспоминая. — Ну, кроме Па.