Юрупари.
Точно он просто появился там, где пожелал, только эффекта ради решив раздвинуть гущу листвы перед лицом и позволить отблескам костра заиграть на его иссиня-черной коже. Нет… шерсти. Юрупари сбросил с себя личину прекрасного юноши. Точеный нос и подбородок, достойные статуи, никуда не делись, но гладкий сияющий мех теперь покрывал каждый дюйм его мускулистого хищного тела.
— О, я так и знала! — Кэнди топнула ногой. — За всем этим стоял ты!
— Нет, ты не… — Дэйв вздохнул. Не время пикироваться с «эпичной девчонкой», определенно не время. Он перевел на Юрупари недружелюбный взгляд. — Уверен, мы можем решить все словами.
— Если это слова «я сдаюсь», то да.
Одним могучим прыжком Юрупари перепрыгнул костер. Ни одно живое существо без крыльев не способно было на подобный лихой трюк. Свирепый порыв ветра отбросил Дэйва и Кэнди в разные стороны — так вот что позволяло Юрупари так скакать! Почти парить.
Дэйв приземлился животом на бревно, на котором еще полчаса назад собирался коротать ночь. На мгновение он потерял возможность и видеть, и дышать, и двигаться. С тяжелым стоном Дэйв перевернулся, и тотчас когти Юрупари клацнули в дюйме от его шеи. Дэйв отпрянул, втягивая воздух через зубы. Лопатки его вжались в сухую кору.
— Не так уж ты хочешь умереть, малыш? — Кожа Юрупари переливалась ониксовой ночью, когда он по-кошачьи плавно и хищно крался. — Ты думаешь, что готов рискнуть, если заслужишь этим любовь темнорожденной?
— Оставь его. — Кэнди поднялась с земли. Колени отряхивать не стала. — Выбери кого-то своего размера, хулиган ты эдакий.
Дэйв снова видел на ее лице ту же улыбку, что и в мгновение, когда она пристрелила Нальдо.
— Только взгляните на эту сучку! Еще дерзит! — Юрупари вскинул руку, свивая ветер в плеть, и Кэнди ударила в грудь упругая струя воздуха. Кубарем она покатилась по земле, пока не ударилась спиной о дерево. Амулет, свисавший с его ветвей, издевательски качался, точно маятник.
Пользуясь моментом, Дэйв перекатился через бревно, чувствуя в себе силы и грацию краба. Но Юрупари остыл к прежней жертве. Он здесь был только из-за дочери Ночного кошмара.
Кэнди поднялась на четвереньки, помотала головой, чтобы прийти в себя от удара.
— Надеюсь, у тебя нет слабых мест! — Крикнула она. — Потому что иначе я порву твою задницу на кусочки.
— Эй, разве не в этом был план? — Зашипел Дэйв. Он подозревал, что дело плохо, но то же чувство, что заставляло его желать Кэнди, сейчас подначивало его шутить.
— В этом. — Кэнди снова обратилась к Юрупари. — И да, это будет очень больно.
Она ощущала гул своей ярости: колесо гнева, крутящееся все быстрее. Она любила таких врагов, как Юрупари. Врагов, которые заставляли ее забыть, что главным мучителем она была сама себе.
Именно потому она так жгуче ненавидела Вика. Не только из-за того, что он был чудовищно живучей тварью. Но он еще и не давал ей ничего забыть. Никогда.
— Ты боишься, юноша? — Юрупари по-доброму улыбнулся, склонив голову набок, глядя на Дэйва через плечо.
— Нет.
— Напрасно.
— Я не боюсь тебя и не буду бояться, пока…
— А кто говорит обо мне? — Хвост Юрупари мазнул Дэвида по лицу, когда монстр прошествовал мимо него. — Как иронично… Но мне это нравится. Так вот, я ведь не испорчу сюрприз, если скажу: из здесь стоящих тебе бы стоило куда больше бояться милой принцессы-разбойницы. Не так ли, Коко, темнорожденная?
Она ответила молчаливым взглядом — точно взяла Юрупари на прицел.
Эсди, доселе бывшая безучастной, очнулась от своего полузабытья и задергалась на подстилке, колотя по земле ногами.
— Ах да, еще и это. Вы украли мою игрушку, — Юрупари удостоил бывшую любимицу кратким взглядом, едва ли в мгновение длиной. — Жаль… но у меня есть ей замена. А я, как и все на земле, предпочитаю новые вещи старым.
Он щелкнул пальцами, и в кустах снова раздался шорох. Громче и тяжелее, чем когда сам Юрупари выступал на сцену. Кто-то ломился через чащу с изяществом носорога.
С угрюмым вздохом, чтобы поторопить питомца, Юрупари повторил щелчок: когти клацнули друг о друга со звуком брошенных на стол костей.
И сразу после этого в освещенный костром круг вбежал Тавелл.
Дэйв ахнул. Кэнди с досадой хмыкнула.
Тавелл выглядел… черт, плохо. Не ужаснее, чем Эсди, больше месяца жившая хуже, чем животное, но по-настоящему нехорошо. В нем, казалось, осталось еще меньше человеческого, нежели в бывшей напарнице. Коротко стриженые волосы казались поседевшими — пепел и песок въелись в черные завитки, могучие руки висели до земли, как у обезьяны, только пальцы хищно крючились и подергивались… Глаза его двигались в хаотичном, диком ритме, вверх-вниз, из стороны в сторону, вращались по кругу. Тавелл никак не мог ничего увидеть, однако внезапно его трепещущие дикие зрачки остановились на Дэйве.