Кэнди как никому другому было ясно, что дело не выгорело. Не потому, что Дэйв ластился к ней в лесу, Кэнди слишком хорошо знала, что если дело в синдроме Джилмена-Мейсон, любовь не играет роли. Но кукла вуду, пронзенная иглой в сердце выдавала Мисси с головой. Без сомнения, ей предстоял последний аккорд: положить фигурку Дэйва ему под подушку, чтобы сделать их с Мелиссой привязанность нерушимой.
Если б только она там была изначально.
— Вик перестал мне напоминать об этом, я и забыла, что кругом полно предельных тупиц. — Кэнди даже не прятала сарказм, пропитавший каждое ее слово. — Ты сделала не ту куклу! Вместо влюбленности ты наколдовала Дэйву сердечный приступ!
Мисси ошарашенно уставилась на Кэнди. Она вынула из кармана куколку, взглянула на нее и со злостью бросила прочь. Затем достала из второго кармана другую куколку, побольше. Очевидно, та предназначалась Тавеллу.
— В двадцать первом веке женщина может самореализоваться и другими методами, знаешь ли. — Кэнди насмешливо наблюдала, как Мисси с досадой вертит в руках фигурку. — И даже если ты единственная девчонка в отряде, можно сказать: ну, парни, я никого соблазнять не буду. Это тупо.
Вторую фигурку Мисси положила медленно и аккуратно. На тумбочку Дэйва. Так кладут нож, которым боятся пораниться, но в случае опасности не преминут воспользоваться.
— Подожди, а Рокси ты тоже собиралась под юбку залезть? Нет? Она для тебя слишком тощая или слишком ханжа? — Кэнди сложила руки под грудью, не без удовольствия наблюдая, как собеседница начинает закипать от злости. — Ладно, валяй, Мелисса. Рассказывай. Ты из «Синего яблока» и тыры-пыры. Дальше?
Мисси начало потряхивать. Зубы ее невольно по-животному оскалились.
— Как ты смеешь спрашивать… Ты… ты… заставила страдать всю мою семью! И я хочу, чтобы ты испытала ту же боль, что и я! Нет, в тысячу раз острее! Каждый из вас четверых, нет, пятерых будет гнить в земле, и только если я буду в хорошем настроении — после смерти!
— Так это месть?
— О да, и я подаю ее холодной. Из-за тебя, наглая ты сучка, мой отец разорился! Мы обанкротились. Эндрю Делавер, помнишь такого?
Кэнди не ответила. Ее губы медленно расходились в ухмылке.
— Как мило. Обанкротился. И ты решила убить моих друзей? Это правда месть? Или ты всего лишь завидуешь? — Кэнди сделала шаг вперед, Мисси отступила. — Знаешь, я бы сама подставила шею, если бы ты призналась, что я виновна в чем-то большем. Видят любые боги, я не святая. Я разрывала людей на куски, выворачивала наизнанку, заставляла их кожу кипеть и сходить с мяса, подобно растопленной солнцем краске.
Улыбка Кэнди, наконец, угасла, лицо стало хмурым. Дэйв не смог бы сказать, до или после того она выглядела более пугающей.
— Я делала ужасные вещи, полагая, что твою это над людьми, которые заслужили подобное. Над теми, кто не видел ничего зазорного в торговле беженками в бордели. Педофилии. Рэкете, после которого люди оставались инвалидами на всю жизнь… Я думала, что это дело добра, и я творю его не без любви в сердце. Но даже я ошибалась. Эти люди, почти все из них, заслуживали смерти, но на электрическом стуле. Увидев глаза судьи.
— Как трогательно! — Мисси издевательски потрясла головой. — К чему ты клонишь? Хочешь, чтобы я раскаялась и передумала тебя убивать?
— Нет, хочу, чтобы ты ответила на один вопрос. Не мне, себе: чем занимался твой отец, что именно мои действия оставили его без средств? Кто были его клиенты? Партнеры?
Кэнди и Мисси разделяло уже едва ли расстояние вытянутой руки. И Кэнди его сокращала. Дэйв наблюдал со своей койки, хотя чувствовал, что все его тело напряжено, готовое бежать и сражаться. Если понадобится.
— Я не знаю! Да я и не была с ними связана! Но из-за тебя, тупая ты жирная сука, я не поступила в колледж! Ты отняла у меня нормальную жизнь! Нормальную молодость — с вечеринками, с беспечностью, влюбленностями. Вместо этого я пахала официанткой в задрипанном дайнере. В девятнадцать! Я не хотела так жить.
— Охотно верю. — Босые ноги Кэнди накрыли ступни Мисси. Пряжка на туфлях должна была впиваться в голую кожу, однако не казалось, что Кандиде в хоть малейшей степени неудобно. — Ты любишь слезливые истории, как я посмотрю. Так вот тебе еще одна: у меня была команда. И был муж, который мог уговорить меня на что угодно. И однажды я облажалась: поверила ему. Ну, точно так же, как ты. Тоже повелась, и тоже зря. И вся моя команда, за единственным исключением, погибла.
— Мне жаль, но…
— Да я не об этом. Поздно жалеть, Мисси. — Пальцы Кандиды вдавились в ее щеки. — Я упомянула их для того, чтобы ты поняла: нельзя. Трогать. Моих. Друзей.