В другой момент Роксана бы запаниковала. А тут решение пришло к ней с чувством облегчения. Она поняла, что можно придумать. То ли видела в каком-то фильме, то ли читала, то ли просто ее мозг вдруг осенило гениальной догадкой, но Рокси набрала в рот рому — жемчужинки в нем не оказалось, и она, жалея прекрасный напиток, сделала глоток — затем еще и еще, пока о ее зубы не стукнулся магический дар Юрупари. Затем Рокси нагнулась, осторожно пальцем приоткрывая губы Тавелла, и влила внутрь содержимое своего рта.
Тот закашлялся, тотчас открывая глаза, но, утеревшись тыльной стороной ладони, улыбнулся. Вкус рома и свежих девичьих губ всегда был по нраву Тавеллу, и он был не против Рокси, так близко лежавшей, что он чувствовал ее бархатистое предплечье.
— Эй, красотка, пришла развеяться скучным вечером? — Тавелл улыбнулся еще шире. Глаза у него все еще были изможденно запавшими, но Рокси заметила, что дышит ее возлюбленный словно бы глубже и свободнее, чем прежде.
Она улыбнулась в ответ. Но прежде, чем нашлась, что сказать в свою очередь, ощутила, что ладонь Тавелла ласково охватывает ее затылок и пригибает к его лицу. Вместо разговора они начали целоваться, и ни у него, ни у нее не было вопросов к этому повороту.
Рокси не думала о том, опьянела ли она от рома. В другой ситуации она сказала бы, что девушке вроде нее не пристало употреблять алкоголь. Сказала бы это и подняла плечи, смущенная и растерянная. Но полные магии джунгли, вся эта экспедиция открывали в ней грани, о которых сама Роксана будто бы и не знала. Тавелл спросил, много ли еще осталось в бутыли, когда они ненадолго оторвались друг от друга. Остаток они разделили, перемежая ласковыми разговорами и прикосновениями.
Рокси чувствовала, как ее тело и ее разум плывут и тают. Алкоголь, может быть, играл в этом последнюю роль. События последних дней, страх, непонимание, отвращение — когда она видела кровь и монстров — почти лишили Рокси разума.
Когда рука Тавелла забралась под блузку девушки и сжала ее грудь, Рокси не сопротивлялась. Она ахнула, скорее от удивления, нежели от удовольствия, но у нее не возникло и скромного чувства протеста. В других обстоятельствах, с другим мужчиной она отстранилась бы, однако Тавелл был ее любимым, и Рокси полагала, что они воистину связаны судьбой — а это значило, что с ним она может нарушить все свои правила. Впрочем, одно правило она не могла забыть: свое представление, что истинная любовь списывает все грехи, мнимые и настоящие. Ты можешь позволить мужчине, которого знаешь едва ли неделю, стаскивать с тебя трусики в палатке посреди заколдованного леса, пока ваши полные алкогольных паров дыхания смешиваются в торопливых поцелуях. Ты позволяешь — и ты даже рада, когда этот мужчина поворачивает тебя на живот еще дрожащими после изнурительной болезни, но алчными от страсти руками, раздвигает ноги и оказывается между ними. Это то, что происходит между влюбленными, и когда любовь великая, подобное не только не зазорно, но даже почти свято.
Пальцы Тавелла захватили волосы на затылке Рокси, не больно, но настойчиво, побуждая выгнуться, и эта поза должна была заодно избавить девушку от боли, распалив в ней похоть до предела. Она сама не понимала, избавила ли. Даже если бы Рокси хотела сопротивляться, она бы не смогла: Тавеллу становилось лучше буквально от минуты к минуте, но на девушку он навалился всем своим весом, буквально вжимая ее в лежанку от лопаток и ниже, держась только на одном локте.
Рокси чувствовала, будто летит кувырком в огромной радужной трубе, гадая, это эффект алкоголя или секса? То и другое было ей вновинку, и она успела подумать только: «ого, так вот отчего об этом столько говорят!», прежде чем ее захлестнула волна нежности к Тавеллу. Оргазма у нее не случилось, Рокси вообще не была уверена, почувствовала ли что-то по-особенному приятное, хотя, определенно, произошедшее было странно и непривычно. Но ее возвышенные чувства скрасили отупелость пьяного и неопытного тела. Рокси чувствовала, что она полна благодарности, и умиления, и искрящегося счастья. Она опустила подол юбки, позабыв найти потерянные трусики, и прижалась к Тавеллу, пытаясь скопировать картинки с обложек романов, которыми тайком зачитывалась.
— Дьявольски хорошо с тобой, Рокс, — пробормотал Тавелл, перебирая взмокшие волосы подружки, прилипшие ко лбу и щеке. Она раскраснелась скорее от алкоголя, нежели от страсти, и теперь лежала обессиленной по той же причине. Но Тавелл, как многие другие мужчины, не сомневался в том, насколько он желанен и хорош в постели. — Странное дело, я себя чувствую, точно совсем поправился.