Тихий шорох привлек мой взгляд к постели: Китто так там и сидел в полной безопасности, но глаза у него были широко открыты от испуга. Он так легко пугался...
Аблойк потерся щекой о мое бедро, и я повернулась к нему. Снова уставилась в темные, почти человеческие глаза. Сияние его и моей кожи потускнело. Я поняла, что он давал мне время оглядеться, ждал, пока я опять вернусь к нему.
Руки его обхватили мне бедра снизу, он нагнулся довольно нерешительно – словно ради невинного поцелуя. Только он не собирался делать ничего невинного. Голова у меня запрокинулась, спина выгнулась. И тут открылась дверь, и я увидела удивленные перевернутые лица Баринтуса и Ффлер, обращенные к входящему Мистралю, новому капитану королевской стражи. Волосы у него были цвета дождевых облаков. Когда-то он был громовержцем, богом небес. Он шагнул в комнату и тут же поскользнулся в медовой луже.
Мир будто моргнул.
Только что Мистраль, поскользнувшись, падал у двери – и мгновенно оказался рядом со мной, падал прямо на меня. Он выставил ладони, пытаясь смягчить падение, а я вскинула руки вверх, чтобы он меня не придавил.
Он успел упереться в пол, но моя рука уперлась ему в грудь. Он вздрогнул, балансируя на коленях и одной руке, словно от моего касания у него сердце пропустило удар. Я дотронулась только до его плотного кожаного доспеха, с ним ничего не могло случиться, – но на лице у него отразился шок, глаза широко распахнулись. И глаза эти были достаточно близко, чтобы я разглядела их цвет: зелено-серый цвет неба за миг до того, как разразится ужасный шторм и уничтожит все на своем пути. Только в страшной тревоге или в ужасном гневе глаза Мистраля становились такого цвета. А когда-то сами небеса менялись вместе с цветом Мистралевых глаз.
Кожа у меня вспыхнула раскаленной белой звездой. Аблойк засиял в ответ, и по нам побежали извивающиеся неоново-синие линии. Будто живая синяя шипастая лоза скользнула по моей руке и поползла по бледной коже Мистраля.
Он содрогнулся всем телом, и синие завитки будто потянули его ко мне словно веревки – все ниже, ниже... В глазах у него читался протест, мышцы мощно напряглись, сопротивляясь, – и только когда он оказался на полу, одной только силой рук удерживая голову выше моего лица, только тогда выражение глаз изменилось. У меня на глазах эта жуткая штормовая зелень сменилась синевой чисто умытого летнего неба. Я и не подозревала, что глаза у него бывают такими синими.
Я успела заметить, как синяя линия обозначила зигзаг молнии у него на щеке, а потом он наклонился слишком низко. Его губы накрыли мои, и я впервые в жизни поцеловала Мистраля.
Он целовал меня так, словно пил воздух из моего рта, словно, прервись наш поцелуй, его ждала бы смерть. Руки у него скользнули ниже, и когда он обхватил мои груди, он зарычал от нетерпения, едва ли не болезненного.
Именно этот момент выбрал Аблойк, чтобы напомнить, что ко мне прикасается не одна пара губ. Языком, губами, даже – совсем чуть-чуть – зубами он впился в меня, заставив застонать от нетерпения прямо в губы Мистраля. Мистраль застонал в ответ – от боли и страсти одновременно, будто желание так его захватило, что причиняло боль. Рука сжалась у меня на груди, жестко до боли, но эта боль только обострила наслаждение, и я содрогнулась под их губами, впиваясь ртом в Мистраля, подаваясь бедрами к Аблойку.
И мир уплыл.
В первый миг я подумала, что это мое воображение виновато, моя страсть. Но пропитанный медом мех исчез из-под моей спины, куда-то делась липкая лужа. Я лежала на сухих обломках веток, царапавших мне кожу.
От неожиданности мы все забыли о поцелуях. Вокруг было темно, свет исходил только от наших сияющих тел. От светящихся цветных линий, по-прежнему украшавших кожу всех стражей, попавших в медовую лужу. В этом сиянии я разглядела засохшие растения. Поломанные, мертвые.
Мы были в заброшенных садах. В тех когда-то волшебных подземных краях, где, по преданиям, светили свои солнце и луна, шли дожди и дул ветер. Но мне ничего такого видеть не случалось. Магия сидхе ослабела задолго до моего рождения. Сады погибли, а небо над головой стало унылым серым камнем.
Кто-то воскликнул: "Но как?.." И тут цветные линии вспыхнули посреди тьмы ярким огнем – алые, неоново-синие, изумрудно-зеленые. Это вызвало новую волну вскриков из темноты и заставило Аблойка вернуться к прерванному занятию. Губы Мистраля впились в мои, руки нетерпеливо по мне скользили. Ловушка была медовой и все же оставалась ловушкой. Ловушка, поставленная не убийцей, не врагом, а просто силой, которой не было дела до наших желаний. Нас поймала магия волшебной страны, и нам не освободиться, пока она не получит что хочет. Мне хотелось испугаться, но даже это не получалось. Ничего не было – только ощущение мужских тел на мне и мертвой земли подо мной.
Глава 3
Язык Аблойка долгими, уверенными нажатиями касался моего тела то снаружи, то внутри. Мистраль ласкал мне грудь так же, как целовался: словно его рукам меня было мало, словно трогать меня – главное, что нужно в жизни.