— Мне это нравится.
— А ты?
— Я хочу быть актером, — без промедления сказал он. — Я хочу примерять на себя личины других людей, словно бесшовные костюмы, не думать о словах и декорациях, хочу просто стать этим человеком. Я хочу, чтобы зрители сидели как приклеенные, а волосы у них на теле вставали дыбом…
— Этого не особенно легко добиться, если ты сам поворачиваешься к зрителям задом, демонстрируя этикетку на джинсах от модного дизайнера, — легкомысленно заметила Фоби.
— Моим идеальным шоу, — продолжил он, почти не слушая ее, — будет такое, за которым не последует ничего. Молчание. Полная тишина в зале.
— Что? — Фоби с удивлением посмотрела на него. — Никто не хлопает?
— Точно. — Феликс возбужденно повернулся к ней, его лицо светилось энтузиазмом. — Оглушительное, ошеломленное молчание. Тишина.
Он сделал паузу и посмотрел на нее сияющими глазами:
— Понимаешь? Они так верят происходящему, так вовлечены в него, что не хотят, чтобы все закончилось, не могут признать, что наступил конец. Никто не хлопает. Они не могут.
Фоби совершенно точно знала, что он говорил не о джинсовом показе.
— Есть только одна небольшая проблема. — Он прижался носом к ее плечу.
— Какая? — Фоби повернулась к нему так, что их глаза оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
Феликс ухмыльнулся:
— Я не могу играть, черт возьми!
Он начал смеяться.
Задержав дыхание, Фоби посмотрела на его безудержное веселье и с некоторым удивлением присоединилась к нему.
— Я умираю от голода. — Он снова прислонился к ней, так наклонив голову, что их волосы смешались.
— Я тоже. — Фоби внезапно поняла, что ее желудок почти выворачивает наизнанку.
Вместе со щенком, который продолжал спать уже в матерчатой сумке, висевшей на плече у Феликса, они отправились поискать какую-нибудь закусочную.
— Пойдем ко мне домой. — Он озабоченно провел рукой по волосам и начал идти перед Фоби спиной, переполненный энергией и надеждой. — Дилан работает в баре. Он не появится до полуночи.
— А Манго? — Фоби рассмеялась, когда Феликс столкнулся с деревом и резко остановился, поморщившись от неожиданности. Из матерчатой сумки послышалось негодующее рычание.
— Манго, — Феликс протянул руку и привлек к себе Фоби, — нашел себе подвальную комнату-студию в Сохо, и теперь ужасно гордится своим клоповником. Она находится всего в двух минутах ходьбы медленным шагом от жилищного фонда, в котором он работает курьером, так что теперь он будет опаздывать на работу всего на час вместо двух.
— Манго работает? — Фоби расширила глаза, но потом, увидев оскорбленное выражение лица Феликса, виновато покосилась в сторону.
— Он думает, что это добавляет ему таинственности и привлекательности, — ухмыльнулся Феликс. Он запустил пальцы в ее волосы и прижался к ним носом. — Ты так приятно пахнешь.
Принюхиваясь, чтобы тоже почувствовать приятный запах, Фоби обнаружила, что для сегодняшней встречи она забыла надушиться своими «Исатис».
— Это кокосовый шампунь из «Сейнсберис», — сказала она, чувствуя себя немного глупо.
— М-м-м… — Феликс целовал нежную кожу над ее ухом. — Пользуйся им всегда.
— Я буду им мыться утром и вечером.
Из раскачивавшейся сумки снова послышалось недовольное рычание.
Засмеявшись, она схватила Феликса за руку и оттащила от дерева.
— Давай вернемся. По пути купим чего-нибудь к ужину.
Нагруженные сумками, щенком, почтой Феликса, бутылками молока и газетами за последние три дня, Фоби и Феликс со скрипом и грохотом поднимались по узкой лестнице его дома, смеясь глупым шуткам и роняя на пол большую часть того, что они несли.
Щенок, узнавший место своего раннего пребывания, восторженно залаял и выбрался из матерчатой сумки. Бегая по квартире, он все неистово обнюхал и остановился только для того, чтобы помочиться. Короткий хвостик вилял так быстро, что напоминал брошенный на землю поливочный шланг.
— Никого нет дома. — Феликс заглянул в пустую кухню.
— Никого. — Фоби внезапно поняла, что она забывает дышать от возбуждения.
Сумки были брошены у лестницы, ужин забыт.
Она потянулась к его губам, обнимая рукой его за талию, а ее рука скользнула под его пояс, к теплой коже. Он взял в горячие, гладкие ладони ее лицо и притянул ее к себе в восхитительном, жадном поцелуе, которому не было конца. Когда его язык оказался у нее во рту и проскользнул между зубами, он прижался ногой к ее колену. В спальне Феликс, посадил ее на кровать, заваленную чистой одеждой, носками и книгами в бумажной обложке.