И вскоре генерал полностью потерялся под ее чарами.
Сарион указал на задний коридор и одними губами произнес: Пошли.
С учащенным пульсом я встала и пошла между занятыми столиками, не осмеливаясь снова оглянуться. Сарион провел меня мимо туалета к задней двери.
Холодный ночной воздух принес облегчение, но я не могла избавиться от скручивающей меня тошноты.
— Бедная женщина. Она бросилась на погребальный костер, чтобы спасти меня.
Сарион повел меня за собой. — Генерал — монстр, но она укротитель монстров. Я не сомневаюсь, что в этой ситуации она полностью контролирует ситуацию.
Я кивнула, молясь, чтобы он оказался прав.
Мы мчались по улице, стараясь по возможности держаться в тени, но светящиеся шары заливали все вокруг светом. Внезапно Сарион резко остановился и прижал меня к стене. Пятеро королевских стражников стояли в сотне ярдов впереди, проверяя каждого, кто проходил мимо.
Сарион развернул нас и, взяв меня под руку, небрежно зашагал в другом направлении, как влюбленные на прогулке.
— Мне не следовало приводить тебя сюда. Я подверг тебя опасности.
— Во дворце я была в такой же опасности, только менее очевидной, — прошептала я. — Вопрос в том, как нам вернуться?
Он оглянулся через плечо, вероятно, чтобы убедиться, что за нами никто не следит.
— Я не знаю. Похоже, генерал установил контрольно-пропускные пункты на всех въездах в верхний город и на территорию дворца.
— Ты наверняка знаешь способ, за которым никто не будет следить. А как насчет подземного города?
Он кивнул, и мы завернули за угол.
— Вообще-то, это может сработать. Пошли.
Высматривая Слейна и его дружков, мы петляли по улицам, пока не нашли крытую лестничную клетку, ступени которой спускались вниз.
— Мы воспользуемся служебным доступом, — сказал Сарион.
Вонь от него была зловонной — запах отбросов, горячего железа и смога, — но я последовала за ним внутрь. Хорошо протоптанная лестница привела нас под огромный навес из лоз в нижнее царство.
Огромные виноградные лозы поднимались и опускались вокруг нас, как арки собора, но вид внизу был совсем другим. Здания выглядели наспех построенными из любых доступных материалов. Это во многом напомнило мне маленькую деревушку эрдельфенов, за исключением того, что эти трущобы казались гораздо более промышленными. Я слышала звуки строительства и лязг железа и могла различить оранжевое свечение литейных цехов, столбы дыма, поднимающиеся в воздух.
Здесь было темно и тускло освещалось большими светящимися шарами, приютившимися в лозах наверху — вероятно, единственным источником света, который когда-либо видел подземный город.
— Кто здесь живет?
— Все, кто не является кем-то — кто не является высшим фейри. — сказал Сарион. — Те, кто жил на этих землях задолго до того, как сюда пришёл двор. Теперь они куют оружие королевы и боевые машины и делают кирпичи для небесного рая, оставаясь при этом вне поля зрения.
— Боги.
— Боги не имеют никакого отношения к этому месту, — сказал Сарион. — Эти люди здесь, прячутся от Темного Бога Волков.
— Почему?
— Потому что, когда его заперли, он бросил их, а когда прибыла королева со своим двором, они бросили его, чтобы служить ей. Они верят, что если они поднимутся над землей, Темный Бог Волков будет охотиться на них.
— Это смешно. Если бы они когда-то были подданными Темного Бога, он предоставил бы им убежище на своих землях. Ему было бы приятно узнать, что они были живы все это время.
Сарион бросил на меня скептический взгляд.
— Ты настолько хорошо его знаешь, не так ли?
Черт. Вино развязало мне язык.
— В его землях проживает много фейри — не только оборотней, — сказала я, надеясь, что он не придал слишком большого значения моим словам.
— И в нашей стране есть много деревень, которые он разрушил, — Сарион остановился и положил руку мне на плечо. — Пока ты была там, ты видела то, что он решил показать тебе — точно так же, как и королева. Но ты не должна закрывать глаза на тот факт, что он — злой бог, и истории, которые порождают страхи этих людей, основаны на правде.
Я оглядела убогие улочки, вглядываясь в тени в поисках каких-либо признаков присутствия Темного Бога. Я была уверена, что Кейден никогда бы этого не потерпел, увидев своих людей в таком состоянии, и я хотела, чтобы он был здесь, чтобы я могла спросить его.
Или, может быть, дело было в том, что мне было невыносимо видеть это, и я просто хотела верить, что он чувствовал то же самое.