— Нет. Ты не сделаешь этого.
Его глаза вспыхнули золотым светом.
— Я должен был защитить тебя. Его жизнь принадлежит мне.
— Это не так, — прорычала я. — она моя, и я заберу ее, когда захочу. Эта боль — моя. Это мое оружие, и ты не имеешь права забирать его у меня.
Тени вспыхнули, а затем начали исчезать, медленно втягиваясь обратно в него. Я удерживала его там своим пристальным взглядом, пока Темный Бог не ушел и не остался только Кейден.
Вспышка ярости вспыхнула в его глазах.
— Его жизнь принадлежит тебе. Я не отниму это у тебя.
Я вздрогнула от грубости его голоса.
— Хорошо.
Я направилась в ванную и ополоснула лицо водой. Холод успокоил мои нервы и разум, и я изучила свое лицо в зеркале. Уголок моей губы был рассечен, и на левой челюсти уже расцвел ярко-красный рубец.
Этот ублюдок.
Кейден все еще маячил в темноте, когда я вернулась в комнату, столп гнева, вырезанный в виде красивого мужчины.
— Все в порядке. Я в порядке, — сказала я.
— Меня убивает то, что я ничего не могу сделать.
— Можешь, — ответила я, откидывая одеяло и забираясь в постель. — Побудь со мной, пока я не усну.
Он сел на край кровати.
— Я не отойду от тебя, пока ты не проснешься.
40
Кейден
Саманта пошевелилась на рассвете. Она повернулась на простынях, а затем ее глаза затрепетали и открылись. Перевернувшись, она мягко улыбнулась, когда ее взгляд нашел меня в тени.
— Ты все еще здесь.
— Я всегда здесь, маленький волчонок.
Едва ли это было правдой. После того, как я изо дня в день проецировал себя, я был слаб. Я был едва заметным сгустком тени.
Она села в постели и потянулась, и я прерывисто вздохнул. Ее вялые движения стоили целого ночного бдения.
Одетая только в тунику, она выскользнула из постели и открыла окно.
— Ты можешь остаться?
— Нет, — сказал я грубым, как гравий, голосом. — Но я вернусь сегодня вечером, и мы начнем тренироваться.
Она скрестила руки на груди, спасаясь от холода.
— Мы тренировались, или ты имел в виду другой тип тренировок?
Я пообещал ей, что «научу тебя использовать свое тело так, как ты никогда не считала возможным».
Я лукаво усмехнулся.
— К сожалению, это не так, но я действительно хочу провести спарринг. Тебе недостаточно просто продолжать призывать свои силы — тебе нужно практиковаться в использовании их для атаки и защиты. Если Слейн и его солдаты решат нанести тебе визит, ты должна быть в состоянии справиться со всеми ними сразу.
— Спарринг? — она подняла брови. — Как это вообще возможно? На самом деле тебя здесь нет.
— Той ночью я использовал свою магию, чтобы коснуться тебя, а ты использовала свою, чтобы коснуться меня. Каким-то образом они связаны. Надеюсь, мы сможем использовать это для боя.
Она сглотнула.
— Я не знаю, готова ли я сражаться с богом.
— Ты должна быть готова. Я чувствую, как захлопываются прутья королевской ловушки, и ты должна быть готова пробиться наружу, если потребуется.
Игривое кокетство покинуло ее позу, сменившись решимостью.
— Я буду готова, но не готова бежать. Я собираюсь найти способ спасти свою мать и освободить твое королевство от контроля королевы. Это то, зачем я пришла сюда.
Я хотел умолять ее сбежать, но не мог. Она никогда не слушала, и я был обязан ради моего народа помочь ей попытаться.
— После вчерашней ночи, ты знаешь, генерал будет искать способ перейти тебе дорогу. Тебе нужно быть начеку.
— Я буду. Тебе не стоит волноваться.
— Я всегда волнуюсь, когда дело касается тебя. Но сейчас я должен идти. Береги себя, маленький волчонок, и постарайся держаться подальше от неприятностей.
Я ускользнул в тень.
Комната Мел в башне материализовалась вокруг меня, и я упал на четвереньки, изнеможение переполняло каждую клеточку моего тела.
Моя ведьма взяла с полки чашку с водой и поднесла ее мне.
— С каждым разом ты остаешься все дольше. Если бы ты был обычным мужчиной, ты бы уже был мертв.
Вода была холодной и сладкой, и я чуть не подавился, выпив ее, так пересохло в горле.
— Я не мужчина. Я бог, и я не могу умереть.
— Мне не нравится, как ты снова играешь на грани. Тебе нужно отдохнуть.
— К черту это, — рявкнул я, вскочил и с яростью отшвырнул рабочий стол в другой конец комнаты. — Я не оставлю её там одну.
— Судьбы, Кейден. Полегче с мебелью.
— Слейн, блядь, ударил ее, — прорычал я, как будто это было оправданием. — У него разыгрался аппетит, и будет только хуже.