Оглядываюсь в поисках самой важной персоны тут. Спросить мешает гордость, да и вообще, без беса разб…
Замечаю широкий разворот его плеч у подоконника поодаль, и снова едва не выпускаю бумаги из рук.
В глаза словно иголки вставили: не могу ни закрыть их, ни даже моргнуть.
Какой-то панический кульбит выделывает сердце, заскакивая на ребра, когда Кулак отталкивается от окна и направляется к нам.
Он совсем — с о в с е м — не такой, как его описывали.
… походка медвежья, но грузное тело словно каждый раз заново на подошвы приземляется…
… и впрямь нет половины уха, но линия подбородка необычная, будто двойной набор костей…
… волосы почти под ноль короткие, злые какие-то, но вдруг они — шелковистые на ощупь…
… и глаза черные и влажные, внимательные и подвижные, с предостерегающим блеском, словно вот-вот что-то в них вспыхнет…
Я едва не спотыкаюсь.
Хотя, что это я. На месте же я стою.
Внутри меня что-то спотыкается.
Он отпивает глоток кофе из закрытого бумажного стакана. Перебрасывается с другими короткими фразами, и только потом будто бы замечает меня.
Господи, это нормально таким высоким быть?
— Это Алиса Чернышевская, — представляет меня мэр несколько торжественным тоном, — она наша спасительница. Активистка. Помогает нашему городку уже не один год. Я думаю, что…
Никому не интересно, что думает Анатолий Иванович.
Все остальные следят за реакцией беса.
И тут я понимаю, глядя на их напряженные лица.
Кулак еще не в курсе, что я собираюсь уничтожить его планы на спортивный комплекс в Васильках.
Что же, время это исправить.
— С земельным участком — проблема, и серьезная, — перебиваю я мэра. — Спортивная инициатива — это прекрасно, но не тут. Массивная нагрузка на почву обвалит соседние здания.
Он смотрит в меня, замерев скалой. Напряженно, как во время прыжка застыл. И словно пораженный, что я умею разговаривать.
Кулак даже не изучает меня, а просто шпицей взгляда пронизывает мои глаза до дна. С трудом удерживаю спину ровной под интенсивностью контакта.
Слишком личного контакта.
Когда Кулак подошел, он разговаривал с другими, будто меня здесь и нет. Может, и правда не заметил. Или посчитал незначительной.
Контраст с пристальным вниманием сейчас заряжает мою кожу шоковыми импульсами. Заставляю себя поднять руку, завожу волосы за ухо, и моя ладонь… она горячит, как в лихорадке.
Кулаков отпивает еще один глоток кофе, но взгляда с меня не сводит.
Решаю, что все. Больше не буду глазеть на беса.
Вообще на прямой глазной контакт — запрет.
Мне нужно поставить свою позицию несдвигаемым блоком, и вот прямо сейчас.
— Не понимаю, почему при перерегистрации участка не указали непригодность к строительству. Потому что раньше указание на это было. Естественно, ничего строить вблизи границы с детским домом нельзя.
— Мы проясним детали по мере развития проекта, — охотно комментирует светловолосый консультант в серьезных очках. — Ведь архитектурная составляющая еще в разработке.
— Все будет под контролем, — добавляет второй.
Ага, ну-ну.
— Чьим? — мягко стелю, но голос все-таки рвется ввысь.
— Моим, — басит Кулак.
Принуждаю себя не смотреть на беса. Даже ладонью приходится удерживать другую руку, чтобы та не дернулась.
Игнорирую его участие в беседе напрочь и обращаюсь к консультантам. Даже поворачиваюсь к ним уважительно.
— Вы же — заинтересованные лица, поэтому контроль должен быть сторонним. Еще градостроительную службу проходить. Это одно. А еще есть общественное мнение. Это другое.
И общественное мнение обеспечу я.
Если он воображает, что получится отмыть свою дрянную репутацию очередным злодеянием… Еще и в несчастных Васильках, самом бедном пригороде столицы. В моих Васильках.
На благоустройство которых я потратила годы.
— Какое отношение ты имеешь к строительству в этом городе? — долбит Кулак каждым словом.
Не смотреть, не смотреть, не смотреть.
— Я занимаюсь ремонтом детского дома, и имею прямое отношение к земельному участку по соседству.
— Какое еще? — злобно давит он.
— Самое непосредственное. Я хорошо знаю участок и видела все документы. И вот посмотрите…
Показываю консультантам и крайне заинтересованному Егору Лину бумаги, собравшиеся у меня за несколько лет. Кулаков — далеко не первый, кто позарился на землю.
И станет следующим, кто от нее отступит после моего пинка.
— Участок идеально подходит для стадиона и комплекса, и вопрос решенный, — значительно повышает голос Кулаков. Но я недолго праздную победу от его срыва и несдержанности.