Пожилой мужчина подхватил сумку с покупками и поспешно отошел.
Наверное, постоянный клиент, подумал Такер. Женщина с ярко накрашенными губами между тем окинула его взглядом сверху донизу и снизу доверху.
— Хорош, ничего не скажешь. А я тетя Ширли, — объявила она.
Странная манера приветствовать постояльцев, хотя, возможно, такая фамильярность объясняется ее преклонным возрастом. Такер вежливо улыбнулся.
— Я Такер Мэдок, мэм. Надеюсь, в вашей гостинице найдется для меня номер.
Тетя Ширли громко рассмеялась, чем привлекла внимание находившихся в холле людей.
— Вы только послушайте! Он спрашивает, есть ли у нас свободный номер в гостинице! — сказала она, обращаясь к ним. Как видно, постояльцам это показалось забавным, потому что они стали весело переглядываться и хихикать. Такеру бросилась в глаза темноволосая красотка, которая сидела в кресле среди кучи каких-то вещей и нанизывала на нитку жареные кукурузные зерна. Словно почувствовав его взгляд, она подняла глаза. Они уставились друг на друга, и Такеру вдруг стало жарко. Он расстегнул воротник куртки.
Выглядывавшая из арочной двери девушка лет пятнадцати проследила, куда смотрит брюнетка, и, встретив взгляд Такера, покраснела и спряталась.
Красавица продолжала сверлить глазами Такера так, словно усиленно пыталась вспомнить, откуда она его знает. Что же до Такера, то он сразу понял, что они никогда не встречались. Иначе он бы ее точно запомнил.
Она сидела, поджав под себя длинные ноги, обтянутые темно-серой тканью юбки, ее махровая рубашка, серо-зеленая, в тон юбке, казалось, была на размер больше, чем нужно. Темные волосы в беспорядке падали на плечи, и Такеру вдруг представилось, будто она лежит, свернувшись калачиком, среди скомканных простынь.
Внешние уголки ее карих глаз были чуть-чуть опущены, и от этого казалось, словно она только что очнулась после долгого приятного сна. А губы словно напрашивались на поцелуй.
Такер бессознательно провел тыльной стороной кисти по своим губам.
Она заметила это движение, ее подбородок приподнялся, приглашающе выставив вперед бледно-розовые губки.
Рут отбросила упавшую на лицо волнистую прядь волос. Она выбилась из сил, стараясь сделать нынешнее семейное собрание по случаю Рождества — может быть, последнее — самым лучшим из всех. А неожиданное появление нового гостя обещало сделать его и самым интересным. От скользившего по ней взгляда незнакомца Рут охватило вдруг какое-то пьянящее чувство, даже слегка закружилась голова, а в мыслях царил сумбур.
Стоп! — одернула она себя. Только этого еще не хватало: воспылать страстью к своему родственнику, пусть даже и дальнему. Ну и что, что он высокий, стройный и широкоплечий. Ну и что, что ее так и подмывает подойти и потрогать его каштановые волосы, а темные глаза словно заглядывают ей в душу. Рут отвела взгляд от незнакомца, посмотрела в дальний конец холла, где стояла ее старшая сестра Вивиан, улыбнулась ей и снова повернулась к нему. Он улыбнулся. Нет, этот молодец не для Вивиан. Беда в одном — он и не для нее тоже.
Рут раздумывала, не стоит ли ей встать и подойти к тетушке, которая здоровалась с членами семейства, съехавшимися с разных концов штата на рождественское празднество, которое устраивалось каждый год с тех пор, как восемь лет назад они купили эту бывшую гостиницу. Сама Рут родилась и выросла в городке Уиллоу-Глен, но именно это старинное плантаторское гнездо стало по-настоящему ее домом.
Тетя Ширли наслаждалась моментом. Дом был вычищен, еда приготовлена, и она со спокойной душой общалась с многочисленными родственниками.
— У тебя прекрасное чувство юмора, — сказала она, поворачиваясь к Такеру. — Конечно же, у нас есть комната! Да если б и не было, мы бы ее сделали!
— О, спасибо, мэм. — Такер наклонился и поднял сумку. — Если вы покажете, куда идти, и дадите ключ, я, пожалуй, поднимусь к себе.
— Зови меня тетя Ширли. Все так зовут. — Она зашла за стойку и прикрепила отклеившийся кончик картинки с Санта-Клаусом. — Что же до ключа, милый мой, то у нас их нет. Никто в твоих вещах копаться не будет. Правда, Орен, случается, бродит во сне, но ты на ночь можешь закрываться на крючок.
Такер нахмурился. Ему доводилось бывать в заведениях, где царила, так сказать, семейная атмосфера, но это вообще не лезло ни в какие ворота. Впрочем, стоит ли особо беспокоиться, поскольку он не собирается покидать комнату. Если там нет видеомагнитофона, он сходит и купит его, а потом спокойно просидит в номере все выходные, услаждая себя боевиками да приключенческими фильмами и вспоминая былое, пока не стихнет вся эта докучливая праздничная суета. Это первое Рождество, которое ему суждено встретить в одиночестве, так что, наверное, он правильно сделал, что приехал сюда, в этот дом, с которым связано столько счастливых воспоминаний. Для него это станет лекарством.