Но его нежелание говорить вынудило ее сделать собственные выводы, причем весьма поспешные:
– Господи Боже, все еще хуже, чем я думала.
– Нет, Каролина, нет, – сказал он, поднимая на нее глаза. – Эти женщины, в сущности, еще девочки, эти служанки – не шпионки. Они рабыни. А я пытался – крайне неудачно, следует признать, – освободить их.
Она уставилась на него во все глаза.
– Рабыни?
Лео кивнул.
– И где же они?
– В данный момент они здесь, ждут снаружи, в моем экипаже.
Губы у нее приоткрылись от удивления.
– Здесь?
Он положил руку ей на предплечье.
– Прошу вас, присядьте и позвольте мне все объяснить.
Он рассказал ей все. Как же это здорово – рассказать о том, что тебя мучает, другому человеку, облегчить душу. Он поведал ей, как его подстерегли в Хеленамаре, а потом вручили список имен. Описал, как невероятно трудно было ему в одиночку разыскивать этих женщин. Что, будучи принцем, он не мог остаться незамеченным. И что, будучи принцем, как он выяснил, он совершенно не подозревает о том, как устроен мир. Он рассказал ей, что запутался окончательно, и потому вынужден был приобрести замок, платил мзду алусианскому торговцу, на поверку оказавшемуся шантажистом и двойным агентом, выяснил, что старый друг стал негодяем и что случайно спас вместе с этими женщинами и совсем еще юного мальчишку.
Разумеется, не смог он умолчать и о самом прискорбном своем открытии – что в качестве главной движущей силы этой подлой схемы со стороны Веслории выступал его будущий тесть.
К тому времени, как он закончил, Каролина была бледна как смерть.
– И что же вы намерены делать?
– Я собираюсь взять этих веслорианских женщин с собой в Хеленамар и там попытаюсь убедить их дать показания против тех людей, которые так подло обошлись с ними.
– А как же ваша помолвка? Разве ваш отец не будет возмущен всем этим?
Его отец придет в ярость, в этом Лео не сомневался.
– Очень может быть. Даже наверняка. Я не знаю, что будет дальше, Каролина. Я уверен лишь в том, что хочу отвезти этих женщин в Алусию и дать им возможность выступить против тех людей, кто продавал и покупал их ради политических выгод. Я намерен предать их имена огласке, а потом – будь что будет.
Она долго смотрела на него, и постепенно глаза ее начали наполняться слезами.
– В чем дело? – спросил он и взял ее за руку.
– Бедные женщины! И вы, Леопольд. Вы поступаете благородно, но при этом все думают, будто… они полагают…
– Я знаю, что они предполагают. И я не поступаю благородно, я всего лишь оказался в нужном месте в нужное время, только и всего. Вы мне верите?
– Верю. – Она смахнула с глаз слезы. – Герцогиня Норфолк рассказывала мне о своем супруге. Я и представить не могла, что эта бедная девочка – не единственная пострадавшая. Но, Леопольд, а как же ваша репутация? Она же погублена окончательно, и я… Господи, как же я сожалею об этом! Я ведь тоже приложила к этому руку. Я передавала Холлис все последние сплетни, чтобы она печатала их в своей газете.
Он сжал ее руку:
– Дорогая моя Каролина, не думайте об этом. Это все ерунда. Моя репутация с самого начала оставляла желать лучшего.
Покачав головой, она на миг отвернулась от него.
– Вы сказали, что таких женщин еще несколько?
Он кивнул:
– Я знаю еще об одной в доме Пеннибейкеров. Остальные две… Мне пока не удалось узнать, куда их увезли.
Каролина ахнула и крепко сжала его руку.
– Вы должны побывать на балу у Пеннибейкеров, Леопольд. Это я во всем виновата, и я же постараюсь все исправить. Я уверена, что мне удастся переубедить Нэнси Пеннибейкер. Предоставьте это мне. Вы будете сопровождать Бека и меня. Бек заявил, что никуда не поедет, что балы – лишь огромная и никчемная трата времени, но я знаю, что он согласится, если и вы поедете.
– Каролина… – В этот миг Леопольд был так тронут тем, что она согласилась помочь ему, что подался вперед, сокращая разделявшее их расстояние, положил руку ей на затылок и поцеловал.
Она оттолкнула его:
– Гарретт…
– Да поможет мне Господь, потому что сам я на это неспособен. Мне будет ужасно недоставать вас, Каролина, когда я уеду. Вы… вы вразумили меня. Показали мне, что это такое – жить в ладу со своей совестью. Вы заставили меня испытать чувства, которых я не знал раньше…