Спасало его лишь то, что время от времени он ловил на себе взгляд сияющих глаз Каролины. Эти восхитительные искорки в ее глазах и ослепительную улыбку он сохранит в своей памяти навсегда. Он будет вспоминать этот вечер с необъяснимой теплотой и представлять, что все могло бы быть совсем по-другому.
Она со смехом обвинила мистера Хэнкока в том, что тот якобы желает похитить их кучера после некоего столкновения на Парк-авеню. Она одобрила выбор платья миссис Хэнкок. Она повеселила всех сидящих за столом историей о трех юных девушках, которые отправились на прогулку тогда, когда этого не следовало делать, и заблудились в чаще.
– И где же это случилось? – полюбопытствовала леди Фаррингтон.
– У нас дома, в Бибери. Раньше мы проводили там лето.
– А вот я помню, как гонял вас троих хворостиной, – сказал судья.
– Вы никогда не гоняли их хворостиной, как мне помнится, – со смешком возразил Бек. – Признайтесь в этом, милорд. Наоборот, вы бесконечно баловали их и потакали им во всем.
– Не больше вас, Хок, – согласился судья.
Разговор зашел о новой судебной системе в графствах, которую планировалось создать. Судья Триклбэнк признался, что хотел бы служить в одном из судов графств.
– Вы не можете променять нас на провинцию! – запротестовала Каролина. – А как же я и Холлис?
– К тому времени вы обе будете замужем. Я истово молюсь об этом, – под общий смех заключил он.
– Очевидно, твои молитвы оказались недостаточно истовыми, папа, – смеясь, заметила Холлис.
Когда тарелки опустели, Каролина извинилась и попросила разрешения отлучиться. Гости стали подниматься, когда она покинула столовую.
У дверей Каролина приостановилась и, обернувшись на мгновение, бросила на Лео столь быстрый взгляд, что он мог бы решить, будто ему это почудилось. А потом она исчезла. Он опустил взгляд на тарелку перед собой. От разочарования у него скрутило желудок. Он не хотел, чтобы его пребывание здесь закончилось вот так. Но, с другой стороны, он зашел уже слишком далеко. Если он может спасти еще одну из женщин, разве не стоит рискнуть ради этого?
– Быть может, дамы предпочтут удалиться и оставят джентльменов наедине с их сигарами? – предложила леди Фаррингтон после ухода Каролины.
Дамы согласились и потянулись к выходу из столовой.
Казалось, вечернее курение будет длиться целую вечность. Лео не курил, но стоял у окна, прислушиваясь к разговорам джентльменов, обсуждающих излюбленные темы – охоту и скачки. И еще женщин. Нервы у него были натянуты, как струны арфы. Он чувствовал себя не в своей тарелке. А еще ему отчаянно хотелось виски.
В конце концов он отвернулся от окна, вознамерившись под первым же удобным предлогом покинуть комнату.
– Мы приготовили для вас ночной горшок в углу комнаты, Ваше Высочество, – окликнул его Фаррингтон. Он выпил слишком много, как, впрочем, и большинство гостей, которые разразились бурным хохотом.
Лео тоже рассмеялся, но не ответил на шутку и вышел в коридор, плотно притворив за собою дверь. Оглядевшись, он увидел Каролину, стоявшую в дверном проеме гостиной. «Она же ждет меня!» – сообразил он. Она бросила взгляд в гостиную, после чего быстро вышла в коридор и поспешила к нему.
– Последняя дверь справа, – прошептала она и махнула рукой в нужную сторону.
Лео посмотрел в указанном направлении.
– Она ждет вас. – Каролина сделала шаг в сторону гостиной.
Но Лео не дал ей уйти, поймав ее за руку.
– Каролина, постойте – мы должны поговорить.
– Да, разумеется. Но сначала вы должны поговорить с нею. Она напугана, но хочет бежать отсюда. – Она отцепила его пальцы от своего запястья, быстрым шагом прошла по коридору и скрылась в гостиной.
А Лео посмотрел на последнюю дверь с правой стороны коридора. Еще одна. Осталось спасти еще одну, и тогда он сможет перестать играть в героя.
Каролина была уверена, что никто не заметил, как она выскользнула из гостиной, и когда она вернулась, никто не поднял голову и не посмотрел в ее сторону – все оживленно о чем-то болтали. Чему она была только рада – в душе у нее царил ад, а нервы звенели, как натянутые струны. Подойдя к окну, она устремила взор наружу, но там было темно, и она рассмотрела лишь собственное смутное отражение на стекле. Она никак не могла успокоить дыхание и старалась помедленнее набирать воздух в легкие.