Каролина улыбнулась, прочтя эти строки. Ей было интересно, что думает по этому поводу сам Леопольд.
Однажды к ней на долгий уик-энд пожаловала Холлис и привезла новости из столицы. В своей газете она обошлась по-доброму с Каролиной, но не с другими. Досужие языки перемывали Каролине косточки, обсуждая все ее мнимые и реальные грехи, и заявляли, что у нее полностью отсутствуют моральные принципы. На каждом углу шептались о джентльменах, которых она развлекала, о тайных свиданиях и супружеских изменах, о лжи, распространявшейся ею намеренно, дабы скрыть свои неблаговидные поступки. А знаете, какая гнусность причинила ей самую сильную боль? Что она не сама кроила и шила платья, которые бесплатно раздавала своим подругам, а втайне пользовалась услугами опытной модистки.
Новостей у Холлис оказалось много, и среди них нашлось место и известию о том, что лорд Эйнсли сделал предложение наследнице угольной империи, а Кэтрин Моэм вновь осталась ни с чем. Каролине даже стало чуточку жаль ее. Кэтрин отчаянно хотела найти подходящего жениха и выйти замуж. Холлис рассказала ей и о мистере Крессидиане, алусианском магнате, которого вскоре должны были судить по обвинению в работорговле. Она сказала, что всплыли не только факты того, что он наживался, оказывая посреднические услуги в торговле женщинами, но и то, что он предложил оклеветать принца за деньги.
– Как это гнусно! – сказала Каролина.
– Это ужасно, – согласилась Холлис. – Но знаешь, что, по-моему, самое замечательное во всей этой истории?
Каролина покачала головой.
– Что принц Леопольд рискнул своим положением и репутацией ради спасения этих женщин. Элиза говорит, что он поклялся разыскать всех молодых женщин, проданных в рабство, пусть даже на это уйдет вся его жизнь.
– Я всегда знала, что он достойный человек, – прошептала Каролина.
Холлис рассмеялась:
– Нет, ничего ты не знала, дорогая. Ты ведь презирала его.
Каролина слабо улыбнулась:
– Я имею в виду, что всегда знала об этом после того, как перестала презирать его. Боже, Холлис, ты даже не представляешь, как я скучаю по нему!
Холлис села рядом с Каролиной и положила голову ей на плечо.
– Я знаю, дорогая. Ведь я по-прежнему скучаю по Перси.
Поздней осенью Каролина вдруг пристрастилась к садоводству, заинтригованная тем, что розы умудрялись цвести, невзирая на ранние морозы. Элиза прислала ей очередное письмо, и полученные известия поначалу удивили и окрылили Каролину. Помолвка Леопольда с Евлалией Гаспар была разорвана, поскольку ее отец оказался замешан в торговле людьми. Но самому герцогу Брондени, разумеется, ничего не грозило, потому как веслорианцы обвинили Леопольда в том, что он сфабриковал против них ложные доказательства. Мистер Винтерс тоже вышел сухим из воды, поскольку его советы были жизненно необходимы королю. Это вызвало сильнейшее неудовольствие принца и, как мне кажется, и моего супруга тоже. Им трудно понять, как их отец может по-прежнему нуждаться в услугах человека, замешанного в столь постыдном деле.
А вот Каролина понимала. Так, мужчины считали женщин, которым они причинили вред, никчемными девчонками. То есть теми, из-за кого совершенно не стоило расстраиваться.
Но ее восторг по поводу известия о помолвке принца вскоре улетучился. Она сообразила, что Леопольд просто будет вынужден жениться на другой. На ком угодно, только не на ней. Ей оставалось лишь утешаться тем, что маленькое личико леди Евлалии перестало лучиться самодовольством.
Но сама она не станет его женой никогда.
Она продолжала шить платья вплоть до наступления зимы, причем в количестве, превышающем потребности такой маленькой деревушки, как Бибери. Она подолгу гуляла после полудня, так что вскоре у ее сапожек износились подошвы. Похолодало, и она стала носить штаны из оленьей кожи Бека, затягивая их ремнем на талии. И при этом не прекращала возиться в саду, пачкая руки землей и вскапывая ее, чтобы подготовить к весне.
Время от времени в поместье наезжал Бек. Однажды вечером, когда они сидели за обеденным столом, он заявил, что она стала другой.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она, кладя ноги на стул и выбирая манильскую сигару.
– Взрослее, что ли, – ответил он. – Ты всегда была уверена в себе, дорогая, но теперь ты выглядишь… умиротворенной. Я не могу подобрать более подходящего слова. Просто мне кажется, что теперь тебе нет дела до того, что курить манильские сигары для женщины неприемлемо и что этим ты лишаешь себя не одного приглашения.