Сейчас Джозеф находился вместе с Лео в библиотеке, расположившись в уютном мягком кресле, богато отделанном кожей с такой плотной обивкой, что та грозила вырваться наружу при малейшем нажиме. Им подали чай. Джозеф быстро и умело набрасывал расписание на будущую неделю в толстой записной книжке в кожаном переплете, в то время как Лео раздраженно барабанил пальцами по подлокотнику кресла, размышляя над обрывочными сплетнями, только что почерпнутыми им из газеты. Новости были недельной давности, тем не менее они до сих пор изрядно раздражали принца.
– Вы собираетесь нанести сегодня визит лорду Хоку, Ваше Высочество? – осведомился Джозеф, ловко орудуя пером.
Лео спросил себя, а что еще записывает в записной книжке Джозеф, которого он ни разу не видел в праздном бездействии?
– Да, и весьма скоро. У вас есть какие-либо предположения о том, кто может следить за мной? – спросил он, кивая в том направлении, куда только что отшвырнул газету.
– Весь Лондон, – безмятежно отозвался Джозеф с таким видом, словно уже в сотый раз вынужден был напоминать Лео об очевидном.
И действительно, Лео прекрасно знал о том, что его приходы и уходы отмечались и освещались в утренних газетах. Он был принцем и потому являл собой грандиозный приз на ярмарке невест. Причем во многих странах сразу. Он ничуть не удивился тому, что его визит в дом лорда Рассела стал широко известен. Но вот чего он не ожидал, так это того, что кто-либо еще, помимо самого Рассела, будет осведомлен о том, что он удрал оттуда пораньше. А ведь он так старался остаться незамеченным и даже поинтересовался у дворецкого, может ли воспользоваться черным ходом. Очевидно, игра в невидимку оказалась не слишком удачной.
Откровенно говоря, Лео все больше убеждался в том, что единственное, в чем он преуспел, – так это в искусстве прожигать собственную жизнь. Но, когда речь заходила о вещах по-настоящему серьезных, он оказывался совершенно беспомощным. Другими словами, подтверждались его худшие опасения – он был абсолютно бесполезен. За последние пару недель он имел возможность лично убедиться в этом, когда, решив проверить, правду ли сказал ему Лизандр, стал совершать грубые ошибки на каждом шагу.
– Экипаж будет подан в половине третьего пополудни, Ваше Высочество, – сказал Джозеф и закрыл свою записную книжку. – Должен ли я послать кого-либо за цветами?
– За цветами? – переспросил Лео, по-прежнему размышляя о сплетнях о том вечере у Рассела, гулявших по городу.
– Для леди Каролины.
– А-а. Да, разумеется.
С тех пор, как сестра заболела, Хок редко выходил из дома. А вот Лео заезжал к нему каждый день, причем не только потому, что считал Хока своим другом, но и потому, что отчаянно нуждался в повторном разговоре с новой горничной Хока, что, как он уже имел несчастье убедиться, не так-то просто было сделать.
Его бесконечно злила собственная неспособность устроить встречу с горничной. Он предпринял уже три попытки разыскать ее и, когда решил, что наконец-то преуспел в этом, на них наткнулась леди Каролина, едва стоявшая на ногах и выглядевшая совершенно ужасно. Она была бледной как смерть… правда, при этом ее замечательные зеленые глаза сияли ярче обыкновенного.
С того вечера, когда она расстроила его планы, сама оказавшись на волосок от смерти, Лео тщетно пытался поговорить с горничной Хока, но, хотя сама леди Хок была прикована к постели, одно ее присутствие делало эту задачу невыполнимой. Всякий раз, нанося визит в дом лорда на Верхней Брук-стрит, он принужден был сидеть и выслушивать стенания Хока, который причитал над своей сестрой, словно старая бабка, хотя доктор уверял его, что она вскоре поправится. Тем не менее Лео никак не удавалось найти способ отлучиться из его кабинета. Стоило ему изобрести подходящий повод – принести Хоку воды, например, – как тот лишь небрежно отмахивался да звонил в колокольчик. А когда Лео твердо заявил, что ему срочно понадобился ночной горшок, Хок попросту указал на тот, что стоял в углу.
В общем, Лео постоянно мешали недостаток воображения и внимание Хока к деталям.
Нет, право слово, как можно было ожидать, что он знает, что делать? Ему было известно лишь, что женщина, которую он столь неохотно искал, одно время работала служанкой в доме лорда Хилла. Это, да еще имя, Анна Марбл, – вот и все, что он помнил из сказанного Лизандром ему в дворцовом саду.
Только оказалось, что она больше не работает у Хилла. По какой-то нелепой прихоти судьбы она нашла себе место не где-нибудь, а именно в доме лорда Хока.