Но, даже если судить по одному этому критерию, Каролина Хок отвечала всем его предпочтениям.
Еще одной причиной, по которой он мог не обратить внимания на леди Каролину тем, уже давним вечером, была благоприобретенная на протяжении нескольких последних лет пагубная привычка напиваться до положения риз. Эту сторону своей натуры он упорно не желал признавать или изучать, но, увы, и это было правдой. Он пил, чтобы заполнить долгие и унылые часы полного ничегонеделания. Он пил, чтобы заглушить осознание того, что его держат в качестве запасного принца, не обременяя сколь-нибудь значимой ответственностью. Но после возвращения из Алусии он вдруг заметил, что его больше не снедает желание заполнить чем-нибудь полезным унылые часы своего существования. Более того, недавний отказ от старой привычки сделал каждое утро ярким и сочным, а день – ясным и понятным. И ему это нравилось.
Кроме того, теперь его мысли занимало кое-что еще. Нечто очень важное. Он твердо вознамерился отыскать этих несчастных молодых женщин.
Поговорив с Айседорой и узнав, как она, совершенно неожиданно для себя, оказалась в борделе, Лео принял решение. Он не мог представить себе людей настолько бесчувственных, чтобы они участвовали в этом грязном деле. Узнав, что один из этих людей оказался его давним другом… в общем, он почувствовал себя больным. А ведь он полагал, что знает своих друзей. Лишний раз убеждаешься в том, что чужая душа – потемки.
Он отыщет этих женщин и вернется с ними домой. Он поможет им собраться с силами и посмотреть в лицо людям, которые так безжалостно обошлись с ними. Он пока не знал, как этого добиться, поскольку еще никогда в жизни не занимался столь важными вещами, так как привык ни за что не нести ответственности.
Что ж, как учит народная мудрость, все когда-нибудь случается в первый раз.
Мысли его вновь вернулись к Каролине, поскольку и она, в некотором смысле, оказалась для него открытием. Смазливое личико и безупречная фигура были в ней не самым главным. Она пробудила в нем прежде неизвестное ему любопытство.
Он начал понимать, что, городя ошибки одну за другой и пытаясь разобраться в своей новой жизни, позволил ей заинтриговать себя. Она оказалась дерзкой и невозможной. Красивой и умной. Интересной. Более того, ей удалось то, чего прежде не удавалось никому, – она полностью изменила его первоначальное впечатление о себе.
После возвращения в Англию он ведь начал получать удовольствие от пикировок с нею, а ее непочтительность показалась ему дразняще заманчивой. Даже освежающей, в некотором роде. Он научился восхищаться вспышками ее негодования и тем возмутительным образом жизни, который она вела, причем это сходило ей с рук! Само собой разумеется, мысль о том, как бы опять поцеловать ее, стала приходить ему в голову с подозрительной частотой, затмевая даже желание во что бы то ни стало освободить несчастных веслорианских женщин. Эти две проблемы лишили его сна, но он и не думал от них избавляться. Он просто не мог собственными руками разрушить новый интерес в своей жизни.
Сегодня вечером, впрочем, она не казалась такой же оживленной, какой он уже привык видеть ее, и это заинтриговало его. Она выглядела… угрюмой. Устала, быть может? Он обратил внимание и на то, что она не произнесла и дюжины слов за ужином. Впрочем, он тоже не отличался болтливостью, а Бек и Генри не замечали ничего вокруг, увлеченно беседуя о лошадях и летних скачках.
И только когда они решили сыграть в карточную игру «Торговля», Каролина оживилась. Особенно после того, как начала выигрывать. В тусклом свете свечей глаза ее вновь заблистали. Она наслаждалась победой, а когда что-либо доставляло ей наслаждение, она становилась прекрасной по-особенному. Когда она смеялась, светлые кудри так и плясали вокруг ее лица, словно и они пребывали в восторге. А когда она радостным вскриком отмечала свою победу и придвигала к себе выигрыш по столу, то становилась совершенно неотразимой.
Каролина выиграла три партии подряд, всякий раз потешаясь над остальными. Она заявила, что они ведут себя, как «типичные мужчины», удивляясь ее выигрышу, а она «нахлобучила их», а потом «прожевала и выплюнула».
– И что все это значит? – недовольно произнес Бек. – Ты несешь какую-то ерунду, Каро.