— Он сослужил свою службу. Вы довольны, миледи? — обратился он к Маргерит.
Она держала руки перед собой, чтобы не испачкать платье.
— Да. Не знаю, как и благодарить вас, сударь, а теперь… И в этот момент он схватил ее за руки, и она оказалась в его объятиях. Она почувствовала в его дыхании слабый аромат вина. В одно мгновение он овладел ее губами, и от острого головокружительного ощущения у нее перехватило дыхание. Его поцелуй был и грубым, и в то же время нежным, жестоким и опьяняющим. Теплый и гибкий язык, касавшийся ее языка, возбуждал ее чувства и разжигал желание изведать более интимные ласки. Боже, как с ним было хорошо, как была приятна близость его сильного тела! Он был опасен. Его руки как стальные оковы сжимали ее запястья. Она попыталась освободиться. Как она могла наслаждаться в объятиях грабителя?
С тяжелым стоном он ослабил объятия, пристально посмотрел в лицо Маргерит, затем легко поднял ее, словно она была не тяжелее перышка, и, подойдя к карете, усадил на сиденье.
— Отправляйтесь домой. Если мы встретимся еще раз, я не уверен, что смогу остаться джентльменом. В следующий раз я овладею вами.
Он захлопнул дверцу, кучер вскочил на козлы, карета качнулась. Разбойник рассмеялся и послал Маргерит воздушный поцелуй.
— Я мог бы прочитать вам стихи, но ваш поцелуй лишил меня дара речи. — Он прижал руку к сердцу и низко поклонился.
Презирая себя за ту чувственность, которую пробудил в ней разбойник, она вытерла губы. Он снова засмеялся.
— Признайтесь, что вам понравилось. Тайное свидание. Ничто так не возбуждает, как тайна. Прощайте, моя богиня.
С этими словами он вскочил на черного жеребца и скрылся в лесу.
— Мне не понравилось! — крикнула она ему вслед, продолжая вытирать губы. Но это ничего не изменило. Его поцелуй возбудил в ней желание, и она ненавидела себя за то, что не сумела скрыть этого от разбойника. Преступника. Но он был такой обаятельный, такой мужественный.
— Он не обидел вас, миледи? — через окошечко окликнул ее кучер.
Маргерит вздохнула и прижала руки к сильно бьющемуся сердцу.
— Нет, он только напугал меня. Я думала, он совершает свои грязные дела рядом с Лондоном.
— Нет, миледи, он появляется на всех дорогах в южных графствах. Негодяй, да и скользкий как угорь.
— Не будем мешкать. Он может вернуться. — Она закрыла окошко и задернула занавеску.
Только однажды она была так расстроена. Это случилось, когда Леннокс и Монтегю Ренни убили сержанта на пороге ее дома. И еще она испытывала стыд, как будто намеренно подстроила эту встречу. Она оказалась первой среди своих друзей, кто встретил Полуночного разбойника, и это даже не удивило ее. В жизни ее преследовали неудачи, а может быть, ей судьбой было уготовано преодолевать опасности, встающие на ее жизненном пути? Кто знает…
Она поклялась себе, что никому не расскажет о встрече с разбойником, и заставила себя думать о чем-нибудь другом, но ее мысли упорно возвращались к его жаркому страстному поцелую.
Глава 8
Неделю спустя на балу у Маклендонов в Берджис-Хилле Чарлз увидел Маргерит, и его удивил ее грустный, задумчивый вид. Она сидела за столом в небольшой компании друзей, которых Маклендоны пригласили на обед. Она мало ела и мало говорила. Ему хотелось вызвать веселую улыбку на ее губах, но она не проявляла никакого интереса к разговору.
Чарлз чувствовал, что она расстроена, и терялся в догадках, что могло испортить ей настроение. Она рано уехала в сопровождении Ника.
После их встречи на дороге Чарлз составил очередной хитроумный план, и сегодня он приведет его в исполнение.
Через пару часов он был у каменной стены, окружавшей Леннокс-Хаус. Он знал, что там есть место, где один из кирпичей свободно вынимается из стены. Это совсем рядом с воротами. Он решил, что Маргерит без труда сумеет достать из этого импровизированного тайника письмо. Ей всего лишь надо будет пройти по дорожке и вынуть кирпич.
Он потрогал запечатанное письмо, лежавшее в кармане. Капли дождя падали с полей шляпы, и намокший плащ стал тяжелым. Следует поторопиться, пока он не промок до костей. Чарлз помнил наизусть каждое слово своего письма. Оно нелегко далось ему: долго не удавалось найти правильный тон. Наблюдая за конюшнями, не появятся ли слуги, он видел перед глазами написанные измененным почерком, чтобы Маргерит не догадалась, строки.
Дорогая леди!
Я знаю ваше имя, а вашей красотой восхищаются многие из тех, о существовании кого вы даже не подозреваете. Я видел вас; я касался вас. Теперь я тоскую, страдаю, жажду ваших ласк. Ваша улыбка как маяк освещает мрак моей жизни.
Еще одно прикосновение, поцелуй — за них я отдал бы все, чем владею, но я знаю, их нельзя купить. В вашей воле отдать их счастливому человеку, который покорит ваше сердце, ангел моих грез. Кто-то попытается обольстить вас; кто-то уже пытался, а вы отшатнулись от них, словно их прикосновение опалило ваши крылья. Я знаю. Я следил за вами. Я почитаю вас и готов пасть к вашим ногам, лишь бы вы одарили меня улыбкой. Моя любовь к вам сильна, я словно иду по канату над мрачной бездной. Перережьте его, и я упаду, навеки погрузившись во мрак. Ответьте мне. Я хочу услышать, как у моей груди бьется ваше сердце, и знать, что никакие преграды не разделяют нас.
Полуночный разбойник.
Чарлз положил письмо в темное отверстие и заложил кирпичом. От стены пахло сырым мхом, ноги утопали в густой мокрой траве. Затем направился к парадному входу. Что она сделает? Поверит ли, что письмо написал разбойник? Не слишком ли сильно он выразил свои чувства? Но каждое слово шло от сердца, и она должна почувствовать это.
Ему оставалось только вложить записку в щель между дверями. Он написал ее заранее, запечатал восковой печатью и нацарапал на ней имя Маргерит. Очень хотелось бы увидеть выражение ее лица, когда она прочтет послание. Чарлз надеялся, что она не рассердится и не бросит записку в огонь. Нет, она этого не сделает, если, как уверяет, любит романтику.
Маргерит встала рано. Из окна кабинета она посмотрела на моросящий дождь и туман, окутавший дальний конец сада. Она решила посвятить утро разборке целой горы счетов и постараться примириться с мыслью о неминуемом разорении.
После того как она отдала деньги Ренни, у нее не осталось средств к существованию. Если бы она продала все, кроме дома и земли, можно было бы отдать долги. И это наилучший выход.
Она посмотрела на темные углы кабинета, на белый потолок с закопченной лепниной. Она никогда не любила этот обветшалый дом, его мрачную затхлую атмосферу. Если бы продать все и разумно распорядиться деньгами, она, Прю и Софи смогли бы устроить свою жизнь. Она не стала бы богатой — живя со скаредным Ленноксом, научилась экономно тратить каждый пенни, и ей так мало было нужно. Последняя мысль не совсем соответствовала действительности, и Маргерит посмотрела на свое темно-голубое платье, которое когда-то было очень модным. Теперь оно выцвело, а тонкие кружева на лифе и рукавах приобрели желтоватый оттенок, несмотря на то что их стирали самым лучшим мылом. Если она не будет беречь платье, оно превратится в лохмотья. Мысль о том, что придется ходить в обносках, привела ее в ужас. И дело было не в тщеславии; она не сможет смириться с тем, что любая вещь., будь то одежда, мебель или ковры, утратит свою новизну. За коврики, лежащие в коридоре, она много не получит, но будет рада избавиться от них. Она будет счастлива освободиться от мрачных воспоминаний.
И сегодня она закажет несколько новых платьев.
Раздался стук в дверь, и вошла Бетси с подносом. Она налила в чашку кофе из серебряного кофейника, поставила тарелку с поджаренным хлебом и горшочек с малиновым джемом.
— Миледи, — горничная указала на влажное письмо, лежавшее на подносе, — я нашла его сегодня утром подсунутым под дверь. Не представляю, кто мог его принести.