Маргерит поежилась, представив злобное лицо Монтегю. Нет, ему она уже заплатила! Не может же он требовать еще! Это невозможно. Если он опять явится за деньгами, она не сможет заплатить ни пенни.
— Спасибо, — приговорила Маргерит, не дотрагиваясь до письма. Сначала она выпила кофе, чтобы набраться сил перед плохим известием. Бетси не спешила уйти — очевидно, письмо ее заинтересовало. Когда она наконец удалилась, Маргерит взглянула на почерк — он был ей незнаком. Она перевернула письмо и посмотрела на печать. На воске не было никаких знаков. Дрожащими руками она вскрыла его. Если оно от Монтегю Ренни, она найдет что ему сказать!
Она прочитала вслух:
— «У ворот, слева, выньте четвертый снизу кирпич. Внутри вас ожидает письмо».
Она озадаченно нахмурилась.
Что это — очередная шутка Ренни или кто-то еще затеял с ней игру? Но она этого не узнает, если не пойдет к воротам и не вытащит кирпич. Разум протестовал, но любопытство победило.
Она поспешно закончила завтрак и, достав старый плащ, надвинула капюшон, чтобы не намокнуть под дождем, и выскользнула за дверь. Ей не хотелось, чтобы слуги увидели ее у ворот, и она, выйдя из дома, нырнула в густой туман.
Она быстро подошла к воротам, без труда нашла нужный кирпич, подумав машинально, что стену пора починить. Извлекая письмо, она сломала ноготь и вскрикнула от боли. Сунув пораненный палец в рот, она перевернула письмо и увидела свое имя, написанное твердым уверенным почерком.
У нее замерло сердце. Прислонившись к стене, она развернула послание и начала читать удивительные строки. Она покраснела, подумав, что впервые в жизни получила любовное письмо, под которым красовалась подпись: «Полуночный разбойник».
Грабитель влюбился в нее после того, как один-единственный раз сорвал с ее губ поцелуй. Щеки вспыхнули от смущения. Она перебрала в уме все события последнего времени: балы, пикники, званые обеды, пытаясь вспомнить, не встречала ли она кого-нибудь хотя бы отдаленно напоминавшего его. Нет, она не могла догадаться, кто скрывается под этим именем, тем более что на разбойнике были парик и маска.
Он пишет, что следил за ней. Но ведь его не приглашали туда, где бывала она?
Она покачала головой. Есть ли у нее основания подозревать, что кто-то из ее друзей стал разбойником с большой дороги? Это нелепое предположение вызвало у нее смех. Но если все же ее подозрения имеют под собой почву, то кто бы это мог быть?
У некоторых ее друзей горячие головы, например, у Ника и Чарлза, но разбойником, вполне вероятно, мог оказаться кто-то вроде Монтегю Ренни, который не раз говорил, что питает к ней нежные чувства. О нет! Мысль о том, что под маской романтического негодяя скрывается Ренни, была невыносима.
: Она перечитала письмо и подумала, что ничто никогда так не трогало ее сердце. Она ответит ему, конечно, не так бурно выражая свои эмоции, но все же признается, что он пробудил в ней интерес. Она сложила листок, спрятала его за корсаж и побежала к дому. Сбросив мокрый плащ, ворвалась в кабинет и захлопнула дверь.
Маргерит все время чувствовала на груди шершавую бумагу. Она была холодной и влажной, но зато пламенные чувства, так убедительно описанные в письме, были горячими и страстными и согревали ее сердце.
Сердце бешено стучало, а грудь распирали переполнявшие ее чувства. После долгих унылых лет, проведенных с Ленноксом, когда она уже потеряла всякую надежду на счастье, это письмо разбередило ее душу, и она знала, что ответит на его признание, даже если это будет всего лишь роман в письмах. Она не смогла бы связать свою жизнь с преступником, даже если он джентльмен. Но любовная переписка — это ведь совсем другое дело, разве не так?
Она долго ломала голову над ответом и наконец написала следующее:
Разбойник,
вы, галантный негодяй с большой дороги, позволили себе недопустимую дерзость прислать мне письмо. Я должна была рассердиться, однако мне понравился ваш авантюризм. Ваши восторженные признания вызвали у меня улыбку и скрасили одиночество в унылое время дождей и туманов.
Вы заглянули в мое сердце и прочитали в нем все, о чем я тоскую. Но, дорогой сэр, я хозяйка своей судьбы, и никакие романтические стихи не заставят меня поверить вашим льстивым словам и вообразить, будто я влюблена в вас. Вы навсегда останетесь негодяем, а я — одной из ваших жертв, где бы мы ни встретились. Если это случится, я с презрением отвернусь от вас, поскольку не одобряю тех, кто грабит невинных путешественников.
Маргерит.
Чернила высохли, и она запечатала письмо. Только она собралась отнести ответ, как в комнату вошла Софи. Она выглядела осунувшейся, под глазами у нее залегли темные круги. Волосы были собраны в тугой пучок, прикрытый скромным чепцом.
— Доброе утро, Софи, — приветливо поздоровалась Маргерит. — У вас такой вид, словно вы плохо спали.
— Ночью по дому ходило привидение. Я слышала, как она волочила ноги, рыдала и стонала.
— О, а я ничего не слышала. Мне жаль, что вы не могли уснуть. Но я рада, что вы пришли. Нам необходимо обсудить кое-какие вопросы, и их нельзя откладывать, ибо, может быть, скоро наша жизнь изменится.
Софи сурово посмотрела на письмо в руках Маргерит. Поймав ее взгляд, Маргерит небрежно бросила его на стол и прикрыла стопкой счетов.
— Сядьте, пожалуйста, Софи. Дело в том, что мы намного превысили наш кредит, и, чтобы оплатить эти счета, нам придется продать все, что имеется в этом доме.
Софи шумно выдохнула:
— Вы не сделаете это! Большую часть вещей Литгоу привез из Шотландии.
Маргерит ожидала сопротивления, и реакция Софи вызвала у нее привычное ощущение скуки, которую она всегда испытывала в ее присутствии.
— Вы можете сохранить дорогие вам вещи, Софи, но большинство из них придется продать. — Она изложила свой план продажи и новой жизни в более скромном жилище. — В конце концов, вам здесь никогда не нравилось, да и привидение вас пугает. Признайтесь, Софи.
Маргерит не собиралась объяснять, что Серая дама — плод ее фантазии.
Софи поджала губы.
— Да… это я признаю, но я бы хотела, чтобы вы не трогали наследство Литгоу. Он не одобрил бы ваши планы.
— Леннокса больше нет, а мы должны жить дальше. Не бойтесь перемен — они улучшат нашу жизнь, вот увидите. — Маргерит перебирала счета, но мысли ее были далеко. — Я обещала Литгоу, что позабочусь о вас, и не нарушу обещания. Я знаю, что у вас нет родственников, которые взяли бы вас к себе, и поэтому мой долг обеспечить ваше будущее.
В комнате повисла гнетущая тишина, и Маргерит почти физически ощущала неприязнь золовки. У Софи не было причин не любить ее, но Маргерит знала, что эта неприязнь возникла из почти патологической привязанности Софи к Литгоу. Софи давно следовало бы разорвать эти узы и осознать наконец, что она личность, а не покорный придаток старшего брата.
— Литгоу перевернулся бы в гробу, узнав, что вы растаскиваете по кускам его дом! — Софи сжала подлокотники кресла, и Маргерит поняла, что она еле сдерживается.
— Я не хочу закончить свою жизнь в долговой тюрьме из-за того, что не смогу заплатить долги. Нет, другого выхода я не вижу, и вам придется с этим смириться.
Софи встала и мрачно посмотрела на Маргерит.
— Вижу, никакие доводы не удержат вас от этого безрассудства.
Маргерит оперлась локтями о стол и положила подбородок на ладони.
— А вы можете предложить лучший вариант? Думаю, вам известно, что вы полностью зависите от того, сумею ли я оплатить наши долги, и от того, что я собираюсь делать дальше. У вас нет ни пенни, поскольку Леннокс все оставил мне.
Софи шумно вздохнула и сурово изрекла:
— Он отказался от своих корней, когда женился на вас! Вы не шотландка, и вам наплевать на наши традиции и убеждения!
— Но Леннокс женился на мне, и этого не изменишь, — спокойно произнесла Маргерит. Спокойствие давалось ей нелегко, она совсем не хотела спорить с Софи. И чувствовала себя виноватой из-за того, что мечтала от нее избавиться. Она должна быть более терпимой и надеяться, что со временем злоба у Софи иссякнет.