Эмерсон пристально посмотрел на Ника, который задумчиво водил пальцем по донышку бокала.
— Хм… все равно это нарушение закона. Думаю, вы не должны относиться к этому как к шутке, Ник.
Ник положил ногу на ногу.
— Вы правы, но согласитесь, он тщательно выбирает свои жертвы.
— Это так. Но когда его повесят, ручаюсь, святой Петр неласково встретит его, если он приблизится к небесным вратам. Он укажет ему совсем другую дорогу.
Ник рассмеялся.
— Интересно, пустили ли в святые врата Робин Гуда? Ведь он народный герой, отбирал у богатых, отдавал бедным.
Эмерсон усмехнулся.
— Вы забыли одну деталь, Ник: едва ли Полуночный разбойник делится своим богатством. Уверен, он набивает свои карманы, а не раздает милостыню.
— Вероятно, вы правы, — пожал плечами Ник. Он отхлебнул бренди и вопросительно посмотрел на Маргерит. — Где у вас карты? Нам бы подошла новая колода, поскольку среди нас есть офицер. — Он подмигнул Эмерсону, который в ответ на шутку лишь покачал головой.
— По-моему, карты в кабинете. — Она встала, но Чарлз преградил ей дорогу.
— Я принесу. Не надо ухаживать за нами, словно мы короли.
Она с притворным удивлением подняла брови:
— А разве нет? Дамы созданы, чтобы служить джентльменам, удовлетворять все их капризы. Или ты не согласен?
Чарлз засмеялся и пошел следом за ней.
— Я всегда думал, что наоборот. Джентльмен — грязь под атласными туфельками дамы. — В подтверждение своих слов он низко поклонился и распахнул перед ней дверь. — Он обязан открывать перед дамой дверь, бросать в лужи плащи и убивать драконов. Еще существует ухаживание с цветами и любовными посланиями, прекрасные бриллианты и обещания несметных богатств.
— Я бы не отказалась от богатства, — вздохнула она. — Честно говоря, я была бы рада его получить.
Эти слова укололи Чарлза.
— Этого я не могу тебе дать, но я могу усладить твой слух прекрасными стихами и убить дракона или даже двух. — Он прикоснулся к своей шпаге.
— Мне этого не нужно, я могу читать Б.К. Роуза в любое время, а драконы давно вымерли. — Она кокетливо улыбнулась и выдвинула ящик стола, где лежали карты. — Между прочим, в лице Б.К. Роуза ты имеешь настоящего соперника.
— Значит, мои слабые попытки поухаживать не получили теплого приема?
Она покраснела.
— Может быть, мое каменное сердце не устоит перед цветистым комплиментом, но сомневаюсь, что услышу его от тебя.
Он подошел к ней.
— Ты не даешь мне шанса показать, что я готов для тебя сделать.
Она глубоко вздохнула, и он перевел взгляд на ее грудь, прикрытую кружевной косынкой, прикрепленной к лифу камеей. Чего бы он не сделал ради того, чтобы отстегнуть брошь и обнажить ее нежную кожу! Чего бы он не отдал ради того, чтобы прижать ее к столу, поцелуями заглушить ее протесты, поднять юбку и насладиться сокровищами, которые она так старательно прячет от него! Видит Бог, он сгорает от страсти. Кровь снова закипела в его жилах.
— Твоя настойчивость меня отталкивает, — нахмурилась она, взяв карты и заставляя его отступить.
— Можешь называть меня упрямцем.
Она повернулась к нему, и его сердце дрогнуло от радости, когда он увидел веселый блеск в ее глазах.
— Лучше я назову тебя глупцом, который не понимает, когда ему надо быть сдержанным и загадочным, чтобы вызвать к себе интерес.
Он скрестил на груди руки и в упор смотрел на нее, не давая отвести взгляд.
— О, так тебе нужен таинственный незнакомец? И он быстрее найдет путь к твоему сердцу, чем я?
— Возможно, — лукаво улыбнулась она. — Если он поразит мое воображение. — Она склонила голову набок, и Чарлзу захотелось поцеловать эти насмешливо улыбающиеся губы.
— Ты называешь меня глупцом, но разве сама ты разумна, когда говоришь, что незнакомец может предложить тебе больше, чем я?
— Незнакомец не стал бы приставать ко мне так, как ты. — Она, задев его пышными юбками, направилась к двери.
В два прыжка он оказался перед Маргерит, загораживая ей дорогу.
— Незнакомец скорее всего не стал бы слушать просьбы не покушаться на твою добродетель. Он сразу овладел бы тобой, а все вопросы оставил на потом.
— Полагаю, мне придется рискнуть и попытаться сделать незнакомца своим другом. А теперь, пожалуйста, пропусти меня. — Она направилась к двери, но он преградил ей дорогу.
— Ты хочешь бесстыдно флиртовать с Ником, или тебя интересует капитан Эмерсон? Он сильный и надежный человек, и к тому же наверняка опытный любовник.
Он поднес к губам ее руку, надеясь, что она позволит ее поцеловать, прижать к себе, но в ее глазах сверкнул гнев. Прежде чем он успел отпустить ее руку, хотя ему этого очень не хотелось, она ударила его по щеке.
— Раз уж слова на тебя не действуют, — проговорила она. Грудь ее вздымалась от возмущения.
Признавая свое поражение, он пожал плечами и отступил на шаг.
— Я не могу вышвырнуть тебя из дома, ибо не хочу, чтобы мои гости догадались о моем унижении, но знай, я бы с удовольствием это сделала, ведь ты не уйдешь по доброй воле. — Она оттолкнула его и решительным шагом вышла в коридор.
Проклиная свою неуклюжесть, он подумал, что не мог поступить иначе. Он страдал от мучившей его страсти и пожалел, что поддался соблазну снова увидеть Маргерит.
Он тяжело вздохнул и поплелся за ней. Из двери, ведущей в подвал, вышел Ник, и Чарлз удивился, увидев его.
— В чем дело, Ник? Что ты там делаешь? — шепотом спросил Чарлз, когда Маргерит скрылась в гостиной.
— Там внизу стоит бочонок превосходного эля, а мне надо выпить чего-нибудь, что не затуманивало бы мозги, как вино или бренди. — Он подмигнул, показывая оловянный кувшин. — У нас здесь есть дело, и я намерен успешно его закончить. — Он понизил голос: — Мы обчистим Ренни до последнего фартинга.
— Да… это будет приятно. — Чарлз постарался взять себя в руки и обуздать свою страсть к женщине, которую не мог покорить, во всяком случае, обычными средствами. Он дотронулся рукой до лежавшего в кармане письма, и ему захотелось немедленно узнать, как она ответила на его дерзкое предложение о тайном свидании.
— Не думаю, что у Маргерит крапленые карты, — тихо проговорил Ник, входя в гостиную.
— Не будь так уверен, — так же тихо ответил Чарлз. Когда дело касалось Маргерит, ни в чем нельзя было быть уверенным.
— Думаю, я сыграю с вами одну-две партии, — произнесла Маргерит. — Ты ведь останешься, Прю?
— Да, — кивнула престарелая родственница, неодобрительно оглядывая джентльменов, рассаживающихся вокруг стола.
Ренни холодно смотрел на игроков. Чарлз сидел напротив главного противника. Эмерсон — справа от Ренни, а Ник между Ренни и Маргерит.
— Какую игру вы предпочитаете, миледи? — спросил капитан Эмерсон, повернувшись к Маргерит, которая тасовала карты.
— Как насчет бриджа?
Все согласились, и Маргерит, раздав карты, вытряхнула из стаканчика деревянные фишки и раздала их поровну всем игрокам.
— Пусть они все достанутся мне, — заявила она с озорной улыбкой.
У Чарлза перехватило дыхание — так очаровательна была ее улыбка, напомнившая ему тот день в Лондоне, когда он после шести лет вновь ее увидел. А он-то надеялся, что забыл о ней. Каким же глупцом он был!
— Твой ход, Чарлз, — подсказала она, отрывая его от воспоминаний.
Играли молча, и все искоса посматривали — кто жадным, а кто расчетливым взглядом — на кучку фишек. Тот, кто сбросил всю масть червей, получал все или делил выигрыш с таким же удачливым игроком. Скоро возле Маргерит возвышалась внушительная стопка фишек.
— Осмелюсь заметить, Маргерит, что, если бы вы были хозяйкой игорного дома в Лондоне, вы бы разбогатели, — пробурчал Ник, выдвигая последние фишки на середину стола.
— Она отказалась от своего призвания, когда вышла замуж за Леннокса, — пренебрежительно заметил Ренни. — Я всегда считал, что она напрасно растратила свои таланты и красоту в этой забытой Богом глуши.