— Как я понимаю, еды здесь нет?
— У нас есть эль. — Она указала на другой альков. — Там.
Кристофер нашел глиняный кувшин и аккуратно откупорил печать. Он поднес его Розалинде, и она сделала маленький глоток. Он тоже выпил; аромат хмеля смешивался с вонью гниения и влажностью.
Розалинда задрожала, и Кристофер опустил кувшин.
— Вам холодно, моя леди?
Она попыталась улыбнуться.
— Уверена, что не холоднее чем вам.
Он дернул подбородком в сторону стены.
— Возможно, нам следует сесть рядом, чтобы согреть друг друга.
— Вы, кажется, не очень довольны этой идеей.
— И вы знаете почему. — Он прислонился к стене и распростер руки. — Но нет смысла в том, чтобы замерзнуть до смерти.
Розалинда окинула его долгим взглядом: он выглядел скорее покорным, чем возбужденным, и искушение разделить тепло, исходящее от его тела, было слишком велико, чтобы сопротивляться. Она сползла к нему и, прижавшись спиной к его груди, устроилась на скрещенных ногах. Кристофер обнял ее и вздохнул.
— Все в порядке. Вы можете откинуться назад.
Девушка постепенно расслабляла спину, пока не откинулась на его грудь и кожаный камзол. Свет свечи мерцал от порывов ветра, ведь по туннелям свистели и стонали сквозняки. Розалинда задрожала еще сильнее. Она всегда ненавидела бездействие, и в девстве почти сводила мать с ума тем, что никак не могла усидеть на месте.
Кристофер обнял ее еще крепче.
— Попытайтесь расслабиться. Я подозреваю, что пройдет немало времени прежде, чем Рис поймет то, что произошло с нами.
— Если он жив, — выпалила она.
Губы Кристофера коснулись ее макушки.
— Конечно, он жив. Он — превосходный воин, и я не сомневаюсь, что он выбрался.
— Он превосходен. Он учил меня.
— Это я понял. — Он говорил тихо и успокаивающе, и она закрыла глаза, чтобы четче слышать его голос. Впервые за долгое время, темнота почти ее не пугала.
— Я могу спросить у вас кое-что? — пробормотал Кристофер.
— Конечно.
— Вы говорили Рису, что произошло в круге?
— Да.
— Как он воспринял это?
— Как вы могли бы предположить. Он не был рад.
— Я хотел бы сказать, что сожалею, что отобрал вас у него, но я не сожалею.
— Я не вещь. — Она оглянулась через плечо. — Ему я принадлежу не больше, чем вам.
— Я не это имел в виду. — Он немного сполз, и девушка ощутила, каким твердым стал прижатый к ее ягодицам член. — Я только хочу, чтобы вы знали, что я не сожалею, что занялся любовью с вами. Но я могу понять, что Рис может чувствовать, потому что, если бы все было наоборот, я бы чувствовал то же самое.
— Даже притом, что вы были околдованы, введены в круг и были вынуждены переспать со мной?
Он слегка поднял ее и полностью повернул к себе.
— Вы все еще сердитесь на мои слова? Я же говорил вам, что это неправда.
Розалинда не устояла и погладила его по щеке.
— Но вас принудили, и вы должны были задуматься, реальны ли ваши чувства.
Он поднял бровь. После нескольких часов в темноте это было такое облегчение, просто видеть его лицо.
— Значит, вот что вы думаете? То, что мы разделили, было ненастоящим, потому что это был Белтейн?
— Я не знаю, — прошептала Розалинда. — Это был мой первый опыт. Мне не с чем сравнить.
Он долго смотрел на нее, прежде чем произнес.
— Розалинда, что именно вы хотите сказать?
И не отводя взгляда, она ответила.
— Что, если никто не придет? Что, если сегодняшняя ночь — последняя ночь в нашей жизни? Разве вы не хотели бы знать, есть ли действительно что-то между нами кроме желания, вызванного отваром?
Розалинда понимала, что ведет себя не самым благовоспитанным способом, но она всегда была самобытной: не хотела ждать, когда ее попросят, и никогда не хотела просто сидеть и ждать восхищения ее женственностью.
Он скривился.
— Осторожней с тем, о чем просите, моя леди. Если я возьму вас, это ничего не изменит. Мы все еще находимся на противоположных сторонах.
Девушка нахмурила брови.
— Я думала, что вы хотели меня.
Кристофер провел рукой по ее волосам и наклонил ее лицо так близко к своему, что их носы соприкоснулись.
— Черт возьми, вы знаете, что я хочу вас. — Другой рукой он полностью прижал ее к паху и застонал. — Я уже тверд и готов к вам.
Он страстно поцеловал ее, и она впустила его: их языки переплелись. Кристофер целовал ее, пока она не разделила с ним каждый вдох и больше не могла оторвать губ. Он делал круговые движения бедрами, и ее лоно становилось все более горячим и влажным от возбуждения.