Что же касается самой принцессы, то она, удобно расположившись в кожаном кресле, быстро говорила что-то в прижатую к уху телефонную трубку. Рядом с ней, на выдвижном полированном столике красного дерева, лежал первый том «Заката и падения Римской империи» в твердой обложке и стоял пустой стакан из-под тоника.
На принцессе был брючный костюм черного цвета, выгодно оттенявший ее светлые глаза и смуглую кожу. Длинные волосы, гладко зачесанные спереди, были уложены на затылке в свободный узел. Несколько выбившихся прядей каштанового отлива падали на лицо принцессы, и время от времени она отбрасывала их назад привычным жестом.
Продолжая говорить о чем-то в трубку, Изабелла кивком головы пригласила Ника занять свободное место напротив нее. Ник предпочел бы дать ей время закончить разговор без посторонних, но скромные для королевского самолета размеры салона делали его невольным слушателем беседы.
Судя по долетавшим до него фразам, собеседником принцессы был ее старший брат, не так давно овдовевший принц Федерико. Изабелла искренне беспокоилась за своих племянников, сыновей принца: почитал ли им кто-нибудь сказку перед сном и не очень ли потревожили малышей журналисты, осадившие замок. Она несколько раз переспросила брата, как он сам перенес вторжение такого количества представителей масс-медиа. Видимо, принц старался, как мог, успокоить сестру, но по лицу Изабеллы было видно, что она не верит ни одному его слову. При этом ее голос был проникнут таким искренним беспокойством и любовью к родным, что неожиданно для себя Ник почувствовал приступ острой зависти к незнакомому принцу Федерико, о котором проявляла заботу такая женщина, как принцесса Изабелла.
Когда разговор Изабеллы и ее брата зашел о предстоящем их отцу официальном визите в Польшу, Ник окончательно убедился, что его присутствие не мешает принцессе, и позволил себе опуститься в противоположное кресло.
Сколько же времени он не был наедине с женщиной? Не считая Энн, конечно. И вот судьба предоставила ему возможность провести девять часов рядом с одной из самых восхитительных женщин мира.
– Я не была в этом аэропорту с тех пор, как закончила Гарвард, – тихо произнесла принцесса, положив трубку. – Здесь все так изменилось. Должна признаться, мне не просто находиться в этом городе, с ним у меня связано слишком много воспоминаний.
Прежде чем Ник решил, что может, не нарушая приличий, поинтересоваться у принцессы, что именно ее потревожило, Изабелла отстегнула ремень, встала с кресла и направилась к находившемуся в противоположном конце салона небольшому бару.
– Не хотите ли выпить перед взлетом? – обратилась она к Нику.
– Как можно, чтобы вы, ваше высочество, прислуживали мне! Разрешите мне самому поухаживать за вами.
Он поспешно поднялся, но принцесса движением руки остановила его.
– Я все равно собиралась налить себе еще тоника. Нет смысла нам обоим топтаться возле бара. Так что вы предпочитаете?
– Ничего не имею против тоника, ваше высочество, правда, предпочел бы, чтобы мой был смешан с джином.
Ник подумал, что люди ее класса, как правило, передвигаются по миру в сопровождении целой свиты обслуживающего персонала. Принцесса Изабелла ди Талора определенно отличалась ото всех известных ему представителей королевских семейств, а за те восемьсот лет, что он жил на белом свете, Ник успел познакомиться со многими из них. Она вернулась с напитками как раз в тот момент, когда в салоне показался пилот, чтобы поинтересоваться, готово ли ее высочество к взлету. Проверив, крепко ли заперты дверцы бара и надежно ли уложены личные вещи пассажиров, он посоветовал пристегнуть ремни безопасности и, поклонившись принцессе, вернулся в кабину. Заняв свое место и пристегнувшись, Изабелла взяла со стола пачку документов и углубилась в чтение.
– Как, неужели вас, ваше высочество, совсем не интересует судьба Юлия Цезаря? – Ник указал на лежавшую подле принцессы книгу.
– Напротив. – Изабелла взглянула на него поверх бумаг. – Интересует, и настолько сильно, что я уже не первый раз перечитываю эту книгу. Просто меня пригласили принять участие в церемонии открытия Венецианского кинофестиваля, намеченного на конец лета, и я решила узнать как можно больше о современной киноиндустрии. – Она отделила от пачки лист с заглавием и показала его Нику. «Будущее независимого кино», быстро прочел он. – Так что Цезарю придется подождать.
Ник едва подавил улыбку: приглашенный гость, столь тщательно готовящийся к торжеству, подобное он видел впервые. Похоже, принцесса Изабелла принадлежала к той категории людей, которых отличало полнейшее неумение расслабляться и получать от жизни удовольствие. Он бы на ее месте точно знал, как распорядиться доступными ей с рождения благами. Пожалуй, он бы не прочь научить ее высочество искусству наслаждения жизнью…
Ник сделал глоток джина и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Ему вдруг представилось, как бы он мог провести время с принцессой. Нет, никаких дорогих ресторанов, маленький пикник с барбекю на двоих и чтобы ее высочество пришла в джинсах. Они бы ели гамбургеры с пластмассовых одноразовых тарелок, и, дурачась, он бы вымазал ей соусом лицо. Интересно, как бы она отреагировала на это?
Открыв глаза, Ник прикончил содержимое стакана. Он должен избавиться от проклятия. Должен. Иначе сколько еще ему оставаться одному, отказывать себе в обыкновенных человеческих радостях, постепенно сходя с ума от одиночества и безысходности? Сколько? Десять? Пятьдесят? А может быть, двести пятьдесят? Находясь в компании другого человека, Ник особенно остро чувствовал свое одиночество и неприкаянность в этом мире. Хуже того, он начинал жалеть себя, а вместе с жалостью появлялось и острое желание поделиться с кем-нибудь своей тайной, рассказать о том, что пережил. Даже если его на весь мир объявят сумасшедшим, даже если запрут в какой-нибудь лаборатории в качестве подопытного кролика. Лишь бы не быть одному.
– А что читаете вы? – Неожиданный вопрос принцессы прервал мрачный ход его мыслей.
– Да все понемножку. – На самом деле последнее время он не читал ничего, кроме книг о колдовстве и тех немногих средневековых хроник и трактатов о магии, которые им с Роджером удавалось отыскивать.
– И что вам нравится больше – мистика или романы?
– Мистика.
– Я так и думала. – Принцесса отпила немного тоника. – Надеюсь, вы не сочтете меня нескромной, если я поинтересуюсь, не пришлось ли вам расстаться с близкими людьми из-за предложенной мной работы. Если это так, я готова организовать их перелет в Сан-Римини…
– В этом нет необходимости, ваше высочество.
– Вы не хотите, чтобы ваша семья была рядом с вами? – Ник почувствовал, как сильно удивил ее. – Вам придется провести в Сан-Римини несколько месяцев, и я буду рада сделать все, чтобы ваше пребывание на нашей земле было как можно более приятным.
– Благодарю вас, ваше высочество, вы очень добры, но в этом действительно нет необходимости.
– Как скажете. Лично мне стоит большого труда уезжать от родных даже на несколько дней, не говоря уже о месяцах. Не представляю, как вы сможете выдержать такую долгую разлуку.
– Смогу, потому что у меня нет семьи.
Одному Богу известно, как он тосковал по ним все это время. Трудно было наблюдать, как состарились и умерли родители, но еще труднее было пережить потерю Колетты.
Через несколько лет после встречи с Руфиной Ник обратил внимание на то, что его жена стареет, а он – нет. Сопоставив это наблюдение с падением с лошади, которое должно было стать для него смертельным, он вспомнил слова Руфины и впервые за прошедшие годы отнесся к ним серьезно. Поэтому однажды вечером, когда Колетта, накрывая на стол, вскользь заметила, что у нее уже появились седые волосы, а у него, несмотря на восьмилетнюю разницу, голова все такая же черная, как и в день свадьбы, Ник рассказал жене о встрече с колдуньей. Тогда они просидели за столом до поздней ночи, решая, как быть. В конце концов Ник предложил уехать куда-нибудь в отдаленный уголок страны.