— Какой ты жестокий! — вырвалось у нее.
— Это рыбалка, а не цирк… — огрызнулся он. — Зачем тогда у тебя удочка? Может, и червяки на крючке кричат: «Больно!». Чего же ты ловишь рыбу?
— Я многих рыбок отпускаю.
— Это твое дело, а я на рыбалке ловлю рыбу!
Алиса недолго умолкла на носу лодки, на поплавок она не смотрела. Не смотрела и на Николая. Лещи больше не клевали, да и рыбалка вдруг утратила для него интерес. Вытащив якорь, он направил лодку к берегу.
— Зря ты его не выпустил, — вылезая из лодки, сказала Алиса.
— Ты посмотри, какой красавец! — попытался он сгладить свою резкость и потряс поднятым за черный хвост лещом.
— Был красавец, — сказала она. — А сейчас он — труп.
И голос у нее был тусклый, без всякого выражения, а глаза — грустные-грустные. Скоро он позабыл об этом, но вот сейчас, сидя в маленькой чердачной комнате, все отчетливо вспомнил: слова, грустный взгляд, тягостное молчание. Может, здесь собака зарыта? Почему он не послушался ее? Плевать ему на лещей, щук, окуней? Вся радость рыбалки — это когда почувствуешь рывок и тяжесть на конце лески и ведешь к лодке добычу… Он не отпустил леща не потому, что было жалко, просто показалось это глупым. Алиса иногда и раньше просила, и он без сожаления выбрасывал за борт окуней, подлещиков, плотву. Ему даже нравилось, что она такая добрая.
Послышался скрип деревянной лестницы, дверь распахнулась, и показался Геннадий. Серая рубашка в масляных пятнах — брат возился со своим «Запорожцем», сцепление стало заедать, из нагрудного кармашка торчала отвертка. Присев на стул с прямой спинкой, он негромко кашлянул и произнес:
— Совсем развалилась моя колымага! Ручник не держит, тормоза вообще ни к черту.
Николай промолчал. Он смотрел в окно, видел черные корявые ветви старого вяза и кусочек синего неба. Ласточки то и дело сигали в гнездо, таская корм птенцам. Иногда они отдыхали на проводах. По дороге прокатила к озеру на велосипеде соседка с двумя пустыми ведрами. Железный грохот вскоре умолк вдали. Снова тоненько жужжала муха в паутине.
— В Питер поедешь? — спросил брат. Полез было в карман брюк за сигаретами, но, видно, вспомнив, что Николай не любит дыма, раздумал закуривать.
— Недели через две, — ответил Николай.
— Я думал…
— Я за ней по побегу, — оборвал Николай. — Ты бы побежал за своей Леной?
— Моя… не убежит, — ухмыльнулся Гена. — Уволилась с трикотажки. Будет тут жить, помогать нам, а девочку осенью в городе отдадим в детсад. Она уже с начальством договорилась.
— Рад за вас, — сказал Николай.
— С Алиской-то ей было полегче и веселее..
— Я не знаю, что на нее нашло, — признался Николай, — Странная она… Наверное, все это после гибели родителей. Надо было мне помягче с ней, я иногда срывался…
— Бабам тоже во всем волю давать нельзя, — убежденно заметил Гена.
— Вот и сама вырвалась на волю, — проводив взглядом вылетевшую из гнезда ласточку, проговорил Николай.
— Это ты правильно, что не сорвался за ней, — продолжал брат — Одумается — сама вернется.
— Одумается? — усмехнулся Николай.
— Городской девчонке, конечно, скучновато в деревне… — Гена посмотрел на брата. — Я думаю, она не нашла тут дела себе по душе. Каждый день бегала к муравейнику… Ленка как-то сразу вписалась в нашу жизнь, а твоя Акулинка тыкалась туда-сюда, а настоящего дела так и не нашла себе. Принцесса!
— Дело не в этом, — уронил Николай.
— Думаешь, к дружкам-наркоманам потянуло? Ты же сам рассказывал, был у нее какой-то Никита? Ну, что в попы подался.
— Не к другому она ушла, Гена, — с тоской в голосе произнес Николай, — Это было бы понятно… Она ушла, потому что мы… точнее, я ее не услышал. Оказался глухим, как пень. Она — тонкая натура — разговаривала с деревьями, животными, даже с рыбами…
— И ты веришь в эту чепуху?
— Они ее слышали, а я — нет! Не достучалась, дружище, она до меня. Слишком был занят своей работой, самим собой… А Алисе этого мало. И дело тут не в деревне или городе — дело в ней и во мне. Мои запросы к женщине оказались проще, примитивнее, чем ее — к мужчине.
— Слишком мудрено…
— У тебя с Леной все в порядке? — глянул на него Николай.
— Вроде бы… Она у меня без комплексов и с муравьями не разговаривает.
— Значит, тебе повезло…
— Живем, как все… сказал брат. — Я ее не обижаю.
— Что там у тебя со сцеплением? — спросил Николай.
— Зашился я с этой развалиной… Продать бы надо. Да кто купит не на ходу?
— Пошли, вместе посмотрим, — поднялся с дивана Николай. — Мне тоже нужно продуть карбюратор. Без машины мы здесь, как без рук.