— Прекратим этот разговор, а? — попросил Николай, вставая из-за маленького кухонного стола. — Каждое утро одно и то же.
— От своего счастья отказываешься, дорогой! — вздохнула Лидия Владимировна — Такие девушки теперь — редкость.
— Она от меня отказалась, — буркнул он.
— Это был минутный каприз, — возразила бабушка — Я уверена, она жалеет об этом.
— Не знаю, не знаю…
«Странный человек бабушка! — выйдя из дому, размышлял Уланов. — Неужели не понимает, что если я пойду к Алисе и стану ее уламывать вернуться ко мне, она меня будет презирать! Ни разу не пришла на Марата, когда я был в Ленинграде. Значит, избегает меня. Почему же я должен идти к ней?»
Злость на девушку притупилась в нем, но он не мог ломать свой характер: знал, что не простит себе, если унизится перед Алисой. Одно дело было вытаскивать ее из дерьма — это было его долгом по отношению к ней, а другое идти и просить вернуться к нему. Зачем же тогда ей нужно было таким подлым образом уходить от него? Николаю казалось, что он похоронил в себе все чувства к ней. В деревне иной раз накатывалась тоска по девушке, он готов был все бросить, сесть за руль и мчаться к ней… Один раз он так и сделал, но его решимости хватило лишь до Тосно. В Ленинград он приехал с твердым намерением не идти к Алисе. Сразу же позвонил Ларисе Пивоваровой и провел всю ночь у нее. Иногда он замечал на полных белых бедрах молодой женщины синие пятна, явно следы чьих-то жадных пальцев; поймав его взгляд, Лариса улыбалась и говорила, что ударилась обо что-то. Грудь у нее белая, пышная с крупными почти черными сосками. Пивоварова не была такой страстной, как Алисе, но зато более искусной в любви. В общем-то, они подходили друг к другу и оба знали это, но их любовь была привычной, без всяких взлетов и падений. И он сейчас больше нуждался в Ларисе, чем она в нем. У него никого больше не было, а у Пивоваровой был… Или были. И скорее всего, пасся тот самый кооператор, который из коммерческих соображений женился на страхолюдине финке, но по-прежнему не забывал и Ларису. Чисто по-женски, не удержавшись, она с гордостью показывала Уланову дорогие подарки… Как-то раз он завел разговор о СПИДе, что ученые к концу столетия предсказывают и у нас повальное заражением этой чумой XX века, как называют страшную болезнь в печати, но Лариса оборвала его, заявив, что ей это не грозит: у нее интуиция на такие беды. Она ни разу за всю свою жизнь не болела венерическими болезнями. И потом, не с каждым же она ложиться в постель? На эти темы Лариса не любила разговаривать, не интересовалась и его любовными делами.
Лариса, конечно, чистоплотная женщина, ну а ее кооператор?..
В райкоме комсомола Уланову сказали, что Алексей Прыгунов больше здесь не работает. Записав его новый телефон, несколько озадаченный Николай тут же позвонил ему. Прыгунов ничего ему не говорил о том, что собирается поменять работу. Алексей ответил.
— Сам ушел из райкома или попросили? — улыбаясь, спросил Николай. Он был рад услышать его басистый, густой голос.
— Ты где? — поинтересовался Прыгунов, — Ладно, давай встретимся… Знаешь, где? На набережной Кутузова, у Литейного моста?
— Недалеко от твоего офиса?
— Я звонил тебе, — сказал Алексей. — Совсем вернулся? С ягодами-грибами?
— С насморком, — ответил Николай. Насморк он, конечно, здесь подхватил после бани.
Уланов приоткрыл дверь будки телефона-автомата и выставил руку: вроде бы дождь перестал.
— Через десять минут буду, — сказал он и повесил трубку. Нужно было выйти с Невского на Литейный и сесть на троллейбус. На остановке, нахохлившись, стояли ожидающие. Троллейбусы что-то не торопились, впрочем, как и автобусы. Такси последнее время вообще не останавливались. Скоро все будут ходить пешком или ездить в метро, там пока движение бесперебойное.
Алексей радушно пожал ему руку, был он в синем плаще и светлой пушистой кепке с металлической пуговкой на козырьке. Светло-карие глаза весело смотрели на Николая, на правой скуле желтел приличный синяк, он как раз доходил до старого белого шрама у носа.
— Все понятно, — сказал Уланов — Ты с кем-то подрался и тебя «попросили» из секретарей комсомола. Ну, и куда же устроился бывший высокопоставленный хулиган?
— Я здесь работаю, — беспечно кивнул он на большой серый дом на Литейном проспекте.
— В милиции? — удивился Николай.
— В КГБ, старшим оперуполномоченным, ну, а чтобы яснее — в группе захвата.
— Шпионов ловишь? Террористов?