От снежных куч растекались по асфальту ручейки, капало с крыш. Иногда тяжелая глыба снега сползала по железу и с пушечным гулом обрушивалась вниз, пугая прохожих. Сосульки давно растаяли, лишь у водостоков труб поблескивала наледь. Обычная ленинградская погода. Скоро Новый год, а снег может и не выпасть. Небо было серым, и не поймешь, двигается эта серость над городом или стоит на месте. Звенели, проносясь почти вплотную к машинам у Апраксина двора, трамваи, громадный грузовик с прицепом перекрыл Садовую. Водители раздраженно сигналили, но грузовик не торопился освободить проезжую часть. Он с трудом втискивался в узкий переулок, ведущий к площади Ломоносова.
— Когда опять туда… в белые дали? — с ноткой зависти, произнес Прыгунов.
— Через неделю, — ответил Николай — Если не подморозит и дорога не превратится в каток. Боюсь, и там скоро начнет таять снег.
— Пригласил бы меня на лыжах покататься? — сбоку взглянул на него Алексей.
И Уланову стало стыдно: а ведь верно, он ни разу не пригласил в Палкино Прыгунова.
— Поехали, — с подъемом сказал он, — Там окуни берут в лунках, воздух хрустальный, а сосновый бор пока весь в снегу.
— Романтик! — улыбнулся Алексей — Чего бы тебе самому не писать книжки? Обычно все редакторы в издательствах рано или поздно начинают писать сами. То-то писателей развелось в стране!
— Нет, правда, поехали! — уговаривал Николай. — Честное слово, не пожалеешь!
— Разве что весной или летом, — думая о чем-то другом, рассеянно произнес Алексей. — Столько сейчас работы: удивляюсь, сколько гадов на белом свете живет! Кто они? Люди? Или животные в человеческом облике?
— Ты животных не обижай, — сказал Николай. — Я среди них кручусь скоро год. У них есть и разум, и свой язык, и они не гадят природе, как мы, люди. Да и отношения у них между собой куда более порядочные, чем у людей.
— Есть такие особи рода людского, что я не уверен, стоило ли им вообще появляться на белый свет? Один ублюдок убил семь девочек. Насиловал даже шестилетних и потом зверски расправлялся.
— У животных, дорогой Алеша, такого не случается! — вставил Уланов.
— Три рэкетира стали с одного кооператора из научного института с живого снимать кожу… Отрезали поочередно пальцы на ногах и руках, сняли скальп… А потом отрубили на плахе голову топором! И подбросили в мешке жене и детям!
— Раньше я и не подозревал, что у нас столько краж, убийств, пожаров, — признался Уланов.
— Девятым валом накатывается на страну преступность, — мрачно констатировал Прыгунов. — И особенно много среди воров-убийц молодежи. Вот что страшно.
— А как этот… Никита? — поинтересовался Николай — Старые грехи в церкви замаливает? Свои и отца?
— У Никиты все в порядке, — сказал Прыгунов, — Я иногда с ним встречаюсь…
— И ведешь с ним богословские беседы?
— Он нашел в себе бога и счастлив. Вспомни, какой он был? Нигилист, наркоман, ничего святого для него не существовало, и вдруг такая перемена! Тихий, спокойный, ему не откажешь в логике, даже когда рассуждает о вере, Боге. У них там, в семинарии, подготовка — дай бог!
— И папаша его смирился?
— Я тебе разве не говорил? — взглянул на него Прыгунов. — Михаил Федорович по собственному желанию ушел из райкома и сейчас работает завучем средней школы в Смольнинском районе.
— И тоже счастлив?
— Этого я не знаю. Он все-таки порядочный человек. После того, как его не избрали в районный Совет, первым подал заявление об уходе из райкома. А ведь посмотри, как другие цепляются за свои кресла? Руками и зубами! А уж если их «уходят», так требуют равноценной должности, чтобы была такая же зарплата и привилегии…
— Хороши наши партийцы!
— Не надо так, — сказал Алексей. — Не забывай, образ партийного функционера вырабатывался десятилетиями, кто не вписывался в этот образ, безжалостно изгонялся из партийной элиты. И даже умным людям приходилось приспосабливаться. Я знал одного секретаря горкома, который отказался от привилегий, еще когда эта тема была закрыта для всех. И что ты думаешь? Его обвинили в подрывах партийных устоев и перевели снова на завод. Кстати, он стал директором и его летом избрали депутатом в Верховный Совет.
— Выходит, честным, порядочным людям или нужно было уходить с партийной работы или ломать свой характер, приспосабливаться?