— Божественное сияние на тебя снизошло… — насмешливо заметила Алла. — Почему же тогда твой Бог так несправедлив ко мне и Ушастику?
— Ты же целовалась с Сатаной? — улыбнулся Никита. — Сатана сулит земные радости, а Бог — рай на небе. Сходи, Алла, в церковь, проникнись хотя бы уважением к древнейшим традициям религиозных обрядов. Богослов Симеон Солунский, как Павел Флоренский, писал, что в храмах верующим являются божественные силы, происходят чудеса, явления ангелов и знамения святых, исполняются прошения и даруются исцеления. А как торжественны и прекрасны богослужения! Ты отрываешься от всего земного и воспаряешь духом в божественные дали… Побывай на вечерне, полунощнице, литургии, послушай молебное пение с клироса, посмотри на священников во время молитвы. Какие у них просветленные лица, какие одухотворенные глаза! Мне даже не верится, что и я когда-то всего этого достигну…
— Солунский… — усмехнулась Лошадь. — У нас одну проститутку, она ошивается у «Европейской», прозвали «Давид Сосунский»… Говорят, большая профессионалка!
Никита обвел всех чуть затуманившимся взором, вздохнул и поднялся.
— Не мечи бисер перед свиньями, так сказано в Библии. Я не агитирую вас стать верующими, но мне больно видеть вас погрязшими и упорствующими во грехе. — Он повернулся к Алисе: — Пойдем отсюда?
— Будет желание — напишите, — глядя на Павлика, произнесла Алиса. Переписываться с Ляховой у нее не было никакого желания, да и вообще она не пришла бы к ним, если бы не Никита — Если что понадобится…
— Что мне понадобится, того у тебя нет, — заметила Алла.
«Не о тебе речь! — подумала Алиса. — Павлика жалко…».
— Прощайте, — подошел с протянутой рукой Ушастик. Вид у него был несчастный. — Мы где-то будем близко. В нашей области!.. — он посмотрел в глаза Никите — Я тут написал бате, — он кивнул на письменный стол, где под бронзовым прессом виднелся уголок конверта. — А ты лучше сам с ним поговори, ладно? Он тебя уважает, толковал, что и мне следовало бы поступить в семинарию, чтобы отцы-богословы выколотили из меня всю дурь…
— У нас не наказывают, — заметил Никита — И дурней не принимают.
— Только святых, да? — вставила Лошадь. — Теперь святых в мире нету, Никита. Все повывелись.
— Скорее, их повывели, — сказала Алиса — Я считаю, кто пострадал за Бога — все святые угодники.
— Спасибо, Алиса, — улыбнулся Никита.
— Когда у вас служба? — спросил Павлик. Он даже на «дурня» не обиделся, — Ну, ты будешь там… кадилом махать, что ли?
— Приходи завтра, — улыбнулся Никита — После семи, к вечерне.
— А меня не приглашаешь, Никитка? — снова подала насмешливый голос Длинная Лошадь, скрыв светлые глаза за густой завесой синего сигаретного дыма. — Мне туда и ходу нет?
— Храм Божий для всех открыт, — сказал Лапин.
Они вышли на улицу. Мелкий крупчатый снег побелил тротуары, крыши зданий, к лобовым стеклам машин он не приставал, лишь скапливался на покатых крышах троллейбусов. От одного подвального окна до другого степенно прошла серая с белым кошка, оставив аккуратную цепочку следов.
— Вижу, что ты счастлива, — с ноткой грусти сказал Никита, когда они остановились у автобусной остановки.
— Мне повезло с Улановым, — ответила девушка, — Наверное, это судьба.
— Возможно, он хороший парень, хотя мы с ним и поцапались, — сказал Никита. — Я ему завидую…
— Что? — удивилась Алиса, глядя в глаза Лапину, — Ты же, Никита, порвал с грешным миром, витаешь…
— Я нигде не витаю, — пожалуй, даже резко прервал он. — И порвал я не с миром, а с этой компанией, к которой и ты принадлежала.
— А ты мне очень нравился, Никита. И сейчас, конечно, нравишься, но…
— И ты мне. Но еще больше мне нравилось себя одурманивать и чувствовать свободным, независимым… Я знаю, что обижал тебя, Алиса.
— Чего уж вспоминать, — вздохнула она. — Мы ведь были не люди, а тени. Подвально-чердачные призраки.
— Может, это было предназначенное нам Богом испытание?
— Только не Богом, — улыбнулась она. — Уж скорее Сатаной.
Они помолчали, первым отвел глаза Никита. Ковырнул носком теплого коричневого ботинка ледяную голышку, бросил взгляд вдоль улицы. Автобус медленно подвалил к остановке. Будто нехотя, открылись с противным скрипом двери. Никита хотел пропустить вперед девушку, но та отрицательно покачала головой.
— Мне на другом, — сказала она.
— До встречи, — на ходу проговорил Никита.
— Я завтра приду в церковь, — в спину ему сказала Алиса и, согнув руку в локте, помахала ладонью в черной вязаной перчатке.