― Мам, в них марихуана. ― Я вижу, как на лице моей матери отражается ужас. Она расширяет глаза, выкидывает брауни и смотрит на него, а затем тянется за ближайшей выпивкой, которая, так уж вышло, оказывается моим вином, и выпивает ее до дна.
― Ты позволила мне его съесть, ― обвиняет она.
― Технически, ты не спрашивала. Ты просто съела его. ― Я пожимаю плечами. ― Я съела один, и я все еще жива. ― Я сажусь обратно на пол и вновь ложусь. ― Я чувствую себя немного уставшей, как будто проваливаюсь сквозь пол. Это все, что я чувствую.
Симона продолжает смеяться.
Моя мама ахает, как будто ее накрывает осознанием.
― Это делает меня наркошей? Я никогда не принимала наркотики. О боже, что если я стану зависимой?
Симона теряет самообладание. Она бьется в истерике.
― Я уверена, что не станешь, ― говорю я ей, в то время как Симона кричит, все еще находясь в истерике. ― Наркотики ― это плохо, детишки, вы становитесь зависимыми.
Эти слова моя мама говорила нам в детстве.
― Симона, ― кричит мама. Держа в руках бутылку вина, она ложится рядом со мной. ― Пол приятный и холодный.
― Да, ― соглашаюсь я.
― И моя дочь разводится, ― говорит мама.
― Да, ― шепчу я.
― Ты счастлива?
― Прямо сейчас да, ― кричит Симона.
Я смеюсь над ней и поворачиваюсь лицом к маме.
― У меня был лучший секс в моей жизни с человеком, который не является моим мужем, ― говорю я ей. Удивительно, насколько свободомыслящим ты становишься с матерью, когда нет фильтра, который мешал бы тебе говорить.
Она лежит с минуту, прежде чем наконец говорит:
― Здорово, дорогая.
― Да. Правда. Жаль, что он убийца.
― Что, дорогая?
― И он владеет сегс-клубами.
― Ака, секс-клубы для тех, кто не сквернословит, ― кричит Симона.
― Я знаю, что она имела в виду, ― кричит ей в ответ моя мама, и Симона вновь начинает смеяться. ― Он тебе нравится? ― спрашивает она меня.
― И это все, что ты можешь сказать? ― Я шокирована тем, что она так мало встревожилась.
― Ну, у тебя были несчастливые отношения, и я хочу, чтобы теперь ты была счастлива. Не смотря ни на что. Но желательно без наркотиков, пожалуйста.
― Я не принимаю наркотики. ― И тут я вздрагиваю, когда понимаю, что она говорит о брауни. ― Это все из-за Симоны… ― Я улыбаюсь. ― Она плохо на меня влияет. К тому же она спит с Харви, так что, возможно, у тебя все-таки будут внуки.
― Черта с два, ― кричит Симона.
На что мама отвечает:
― В ближайшие два года, пожалуйста, пока я еще могу помогать нянчиться и пока я не начала путешествовать.
― У меня не будет детей, ― отвечает Симона.
― Конечно, нет. ― Я улыбаюсь, когда в дверь вновь стучат.
― Боже, эта дверь когда-нибудь заткнется? ― ворчит Симона, вставая с дивана, чтобы ответить на непрекращающийся шум.
Когда она открывает дверь, я поднимаю голову.
Там стоит Джейк.
И его взгляд на мне.
ГЛАВА 23
ДЖЕЙК
Самым разумным кажется держаться подальше.
Но по какой-то глупой причине меня продолжает тянуть к ней. Как будто кто-то накинул петлю на мою шею и затягивает ее все туже, пока я не окажусь с ней или рядом с ней и не смогу наконец вздохнуть.
Кто, блядь, так думает о женщине?
Вот почему ублюдки женятся, из-за этих дебильных чувств.
Ориане нравится говорить мне, чтобы я ушел и потерял ее номер. Но в каждую нашу встречу я знаю, что она чувствует ту же самую хрень, что и я. Какие-то поганые чувства.
― Кто это? ― спрашивает женщина, лежащая рядом с Орианой. Ее подруга оставляет дверь открытой, и я вхожу. Ориана отворачивается от меня и смотрит в потолок.
― Разве ты не должен… ну, не знаю, делать другую счастливой? ― говорит она.
― Ты имеешь в виду… заставлять ее кончать? ― самодовольно говорю я.
Она взмахивает рукой в воздухе.
― Да, это. ― Все стихает, прежде чем она произносит. ― Я же сказала потерять мой номер.
― Похоже, меня все время тянет к тебе, но когда ты это сказала, ты не говорила, что я не могу прийти, ― говорю я ей. ― Я скоро уезжаю в Италию. Не хочешь составить мне компанию?
― Италия! О, как чудесно, ― восклицает женщина рядом с ней. ― Ты должна поехать, Ориана. И привези мне вина.
― Вина? ― спрашивает Ориана.
― Да, вина. У них самое лучшее вино. Москато, пожалуйста, это мой выбор.
Ориана закатывает глаза, и, когда я осматриваю кухню, мой взгляд останавливается на пакете с брауни. Я подхожу и беру его, затем открываю пакет и нюхаю. ― Ты под кайфом, ― заявляю я, стоя над ней.