– И всё же он нас спас, – гнула своё Анжелика. – Если бы он вовремя не вытащил ларец, эти ужасные монахи перерезали бы нас всех в том подвале!
– Не думаю, что он был озабочен нашим спасением, – сухо заметила Жаклин. – Анжелика, тебя слишком сильно ударили по голове, и теперь тебе в голову приходят странные фантазии.
Анжелика нахмурилась, тронула коня и отъехала к своему отцу. А Жаклин д’Артаньян осталась наедине со своими мыслями, надо признать, совсем невесёлыми.
***
К моменту следующей встречи с Леоном Жаклин уже готова была закипеть от невыплеснутой злости. Их со всех сторон окружали гвардейцы, драгоценное время уходило, отца никто не желал слушать, а тут ещё и Анжелика со своими странными предположениями, и поразительное спокойствие старших мушкетёров... Было от чего сойти с ума.
Но когда появился капитан, всё изменилось. Все загадки были разгаданы и объяснялись до обидного просто. Счастливая Анжелика обнимала новоприобретённого брата, гвардейцы, следуя приказу маршала Франции, стремительно расходились, отцы-мушкетёры собирались в дальнейший путь, а Жаклин всё никак не могла понять, почему же она чувствует облегчение и даже радость. Она ведь должна ненавидеть капитана... или нет, раз он теперь один из них? Впрочем, неважно, она всё равно не может его ненавидеть и от этого ненавидит себя. Утешало одно – по крайней мере, она не целовалась с собственным братом.
Они уже достаточно много проехали, и берег скрылся вдали, когда Жаклин наконец-то сняла шляпу и, с наслаждением подставив голову встречному ветерку, потрепала слежавшиеся волосы. И надо же было капитану Леону именно в этот момент подъехать к ней.
– Вы остригли волосы, – заметил он, и Жаклин послышалось сожаление в его голосе. – Они у вас теперь короче, чем у меня.
– А что ещё мне было делать? – огрызнулась она. – Вы забрали у меня парик и ленту, а мне надо было как-то изображать юношу. Кстати, раз уж мы на одной стороне, не хотите вернуть мне мои вещи?
– Нет, – усмехнулся он, – это мои трофеи. Вам и с короткими волосами неплохо.
– Спасибо за комплимент, – процедила она, – но, пусть мы и на одной стороне, мне всё ещё хочется проткнуть вас шпагой.
– Какая вы злая, – и снова эта усмешка! – А я-то всё время после той встречи на берегу думал о вас...
– Не думаю, что вам было очень скучно в пути... особенно после похищения сокровищ, – ядовито произнесла Жаклин. Леон, слава Богу, перестал улыбаться.
– На де Круаль намекаете? Да она послала меня прочь, едва мы отъехали от таверны!
– Так вам и надо, – ввернула Жаклин.
– После того, как ларец попал к ней, я был ей больше не нужен, и она от меня избавилась – по совету де Жюссака, не иначе... Странно, что она не пустила мне пулю в лоб...
– Очень жаль.
– Послушайте, за что вы меня так ненавидите? – вскинулся Леон. – Это не я вас целовал на берегу. Я не убивал вашего отца, не запирал вас в подвале, не бросал вам в глаза песок... А может, вы просто ревнуете меня к де Круаль? – и он снова усмехнулся.
– Ревную? Вас? – Жаклин рассмеялась, но смех вышел чересчур сухим и деланным. Да что, они с Анжеликой сговорились, что ли? – Не воображайте, что каждая из немногих женщин, которая не побрезговала вас поцеловать, в вас влюблена! Вы... Вы просто заносчивый, скудоумный, небритый мужлан!
Леон так сверкнул глазами, что она схватилась за шпагу, но он сумел удержать себя в руках.
– Некогда было бриться, – он провёл рукой в перчатке по лицу, отвёл в сторону падающие на лоб спутанные пряди. – И насчёт немногих женщин вы ошибаетесь. Приятно было перекинуться парой слов, – он холодно кивнул и направил лошадь к отцу и Анжелике.
Жаклин вздохнула и потрепала своего коня по шее, успокаивая и его, и себя. В глубине души она уже сожалела о своём порыве. И надо же ей было такое сказать! Хотя, по правде говоря, Леон сам виноват. Не надо было шутить про ревность, и отпускать комплименты по поводу её волос, и вообще пытаться вызвать её на откровенный разговор. И почему его больше всего задело слово «небритый»?
– Мужчины, – пробормотала Жаклин. – Никогда не знаешь, что у них на уме.
3. Почему бы нет?
Жаклин давно подметила, что время имеет странное свойство – иногда оно будто бы бесконечно растягивается, и тогда минуты кажутся часами, как в том подвале, где их всех хотели предать смерти, а иногда летит быстрее хорошего скакуна – как оно полетело после возвращения отцов-мушкетёров. Ещё совсем недавно они скакали по пыльным дорогам Англии и плыли на корабле через неспокойный пролив – и вот они все стоят перед дворцом, и вновь повторяется старая история: гвардейцы не желают слушать д’Артаньяна-старшего. Но на этот раз Леона с ними нет, он умчался разыскивать де Круаль (а можно ли ему доверять, не перейдёт ли он опять на сторону Кольбера, ёкает сердце), и остаётся надеяться только на себя и свои шпаги.