Споры и критика на страницах 'Европейского вестника', который после ухода на историографическую службу Карамзина несколько лет тому возглавил Жуковский, были весьма горячи. Доходило до дуэлей. В других менее знаменитых журналах еще покруче бывало, уже и за гранью приличий. Ну чем не интернетовские перепалки? Очень похоже.
Кроме официальной была и неофициальная интимная поэзия, шуточное или сатирическое общение между людьми в письмах поэтичной формы. Как называли в Обществе эту форму стиха - 'галиматья'. Что-то типа авторской песни в мое время.
И еще было соперничество двух столиц в поэтическом поединке. Сцепились 'московские воздыхатели' и 'петербургские ревнители'.
В общем, родной русский творческий бардак.
Разобравшись, какие из изданий, к каким течениям больше тяготеют, я потихоньку стал рассылать стихи под различными псевдонимами. Естественно только те, что могли бы восприняться в этой эпохе.
Сейчас вот дописывал послание барону Корфу, который стал моим добровольным агентом в Санкт-Петербурге. Ему я пересылал стихи на военную и патриотическую тематику, а дальше он сам отбирал, что отдать в печать уже под моей фамилией, а что просто записать себе в альбом как сувенир от друга.
Так появились 'Артиллеристы - царь отдал приказ….', 'Лихие драгуны, треножьте коней…', 'Отгремели песни нашего полка…' и даже 'Гардемарины' из одноименного сериала. Сколько же песен и стихов я помню, обалдеть можно…. Пусть начинают жить на двести лет раньше.
Армейские офицеры полюбили романсы Окуджавы, а солдатам больше по вкусу пришлись песни первой половины двадцатого века. И неожиданно - шансон, несколько переделанный под солдатскую романтику, конечно. Стали эти песни распевать и в строю, и на отдыхе. Тем более, что со стихами я иногда передавал ноты. А порой солдатики и сами мелодии придумывали. У нас народ талантливый.
Уж простите меня авторы грядущего. Вы - люди одаренные Божьей искрой, напишете и другие стихи, вполне возможно еще и лучше этих.
Дописал, запечатал и отправил на почту через посыльного. Что перехватят недруги, не боялся. Как только письмо попадало к почтмейстеру, изъять его не мог никто, а почта находилась рядом с гостиницей. Почтовая служба в Империи работала как часы, да и прочитав фамилию получателя почтальон костьми ляжет, но корреспонденцию не отдаст.
В номер вошел Гаврила. Я с удивлением уставился на его живописные лохмотья нищего. Удивленно по причине того, что Гаврила всегда перед приходом в наше временное жилье возвращал себе свой образ слуги, а сейчас вот пренебрег. Видно здорово спешил.
- Меня никто не видал. С черного крыльца зашмыгнул пока девка помои выносила. Не хотел время терять. - Гаврила был серьезен и собран, говорил негромко и четко, одновременно переодеваясь и приводя себя в порядок.
- Вызнал чего?
- Вызнал. Офицер утром уезжает. Где хорониться, я так и не узнал….
Ночью нас убивать будут, все уж сговорено…. Трое татар пойдут резать, а мокродел на подхвате да на страже будет. Татары ловки уж больно. Жилистые, крепкие, кинжалы мечут отменно - даже мне не уступят. Подсмотрел, как они ножами доску ковыряли. С десяти шагов в сучок без труда вгоняют с обеих рук пару ножей единым броском. Живыми их брать не выйдет. Это - воины, не убийцы. Подкрадутся как тени и убьют. Беречься крепко надо будет.
- А если не беречься?
- Это как?
- Самим напасть. Днем.
- Ты сдурел, Сергей Лексаныч! Ой, прости барин. С неожиданности я….
- Прощаю. И то только потому, что 'сиятельством' меня перестал обзывать. Но думай, что говоришь. Вдругорядь не прощу.
… Но раз ты не ожидал, то и они не ожидают.
- Так ведь днем, на глазах у всего честного народа…. Это кто ж на такое решится?
- Только полный псих. И еще мы. А кроме того нам тот мужик нужен, что за нами следил. Он ведь с татарами остался?
- Остался.
- Вот через него и на офицера выйдем. А насчет народа…. Как мыслишь, ежели пожар будет, куда люди будут смотреть?
Гаврила задумался, проигрывая в уме варианты наших действий. Лицо прояснилось.
- А ведь выгорит. Ха, если гореть будет ярко. - Скаламбурил, расплывшись в улыбке довольный собой.
- И они, небось, выскочат глядеть. А мы за их спиной в дом и проберемся.
Я спросил:
- Чего там поблизости можно подпалить, чтобы большой пожар не возник?
- Да есть одна сараюшка на отшибе неподалеку. - Гаврила почесал в затылке. - Там держат с дюжину овец, а под стрехой сено хранится. Стреха - из соломы. Добре будет гореть, но если люд поторопятся, то и овец спасут. Только как подпалить незаметно?