– Довольно, – осадила его Фрэнки. – Не скажу, чтобы желудочные зонды сколько-нибудь занимали меня. Послушать тебя, так получится, что до тебя никто не травился.
– Выдержать восемь гран морфия и выжить удавалось считаным единицам, – указал Бобби. – Но забудем: вижу, что мне не удалось произвести на тебя достаточное впечатление.
– Очень хотелось бы узнать другое: кто отравил тебя, – сказала Фрэнки.
– Понимаю. Только добрый морфий зазря извели.
– Он оказался в пиве, так?
– Да, какие-то люди обнаружили меня спящего мертвецким сном, попытались разбудить и не смогли этого сделать. Тогда они встревожились, отнесли меня на ферму и послали за врачом.
– Что было дальше, я знаю, – поспешно вставила Фрэнки.
– Сначала подумали, что я принял морфий преднамеренно. Потом, услышав мою историю, отправились на берег искать пивную бутылку, нашли там, куда я ее бросил, и отдали на анализ – остатка вполне хватило для того, чтобы его произвести.
– И никаких намеков на то, каким образом морфий попал в бутылку?
– Никаких. Допросили хозяев того паба, где я купил ее, проверили содержимое других бутылок, и все оказалось вполне нормальным.
– Значит, кто-то подмешал морфий в бутылку, когда ты уснул?
– Именно. Я помню, что бумажная наклейка на пробке отставала.
Фрэнки задумчиво кивнула:
– Итак, все это указывает на то, что мое мнение, которое я высказала тебе тогда в поезде, оказалось справедливым.
– А что ты тогда мне сказала?
– Что этого человека, Притчарда, столкнули с обрыва…
– Это было не в поезде. Ты сказала это на станции, – растерянно произнес Бобби.
– Одно и то же.
– Но зачем…
– Дорогой, это же очевидно. А вот почему кто-то решил убрать тебя с дороги? Ты же не наследник огромного состояния или чего-то другого.
– Как знать. Какая-нибудь внучатая тетя из Новой Зеландии, да бог весть откуда, о которой я в жизни не слышал, могла оставить мне все свои деньги.
– Ерунда, она должна была знать тебя. А если не знала, с какой стати ей нужно оставлять деньги именно четвертому сыну твоего отца? К тому же в наши тяжелые времена даже священник способен обходиться без четвертого сына, ибо не в состоянии себе его позволить! Нет, все совершенно ясно. Твоя смерть не может оказаться выгодной кому бы то ни было. Тогда остается месть. Ты случайно не соблазнил дочку аптекаря?
– Не помню такого случая, – с достоинством произнес Бобби.
– Понятно. Сейчас соблазняют направо и налево, не утруждаясь запоминать. Но за тебя я спокойна: берусь утверждать, что ты вообще еще никого не соблазнял.
– Фрэнки, ты заставляешь меня краснеть. Кстати, а почему обязательно дочь аптекаря?
– Свободный доступ к морфию. Его не так просто раздобыть.
– Хорошо, я не соблазнял дочь аптекаря.
– И у тебя нет явных, известных тебе врагов?
Бобби покачал головой.
– Ну, тогда сомневаться не в чем, – с торжеством в голосе провозгласила Фрэнки. – Проблема в том человеке, которого столкнули с обрыва. Что думает об этом полиция?
– Там считают, что это дело рук сумасшедшего.
– Тоже мне. Сумасшедшие не бродят у нас по окрестностям с надежным запасом морфия в кармане, разыскивая неначатую бутылку пива, чтобы всыпать в нее отраву. Нет, Притчарда столкнули с обрыва. Пару минут спустя являетесь вы с доктором, и сделавший это человек думает, что ты видел это, и поэтому решает убрать тебя со своего пути.
– Эта версия не кажется мне надежной, Фрэнки.
– Почему же?
– Ну, начнем с того, что я ничего не видел.
– Да, но он этого не знает.
– И если бы я что-то видел, то сказал бы об этом на дознании.
– Наверное, да, – против желания согласилась Фрэнки и задумалась на пару минут. – А если он подумал, что ты видел нечто такое, что посчитал неважным, однако это неважное, наоборот, было важным. Звучит как бред, но смысл, надеюсь, ты понял?
Бобби кивнул:
– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, но такой вариант не кажется мне достаточно вероятным.
– А я не сомневаюсь в том, что трагедия на обрыве имеет какое-то отношение к этому вот. Ты находился на месте происшествия, ты первым появился там.
– Там был и доктор Томас, – напомнил ей Бобби. – И никто еще не пытался отравить его.
– Быть может, только еще собираются, – бодрым, полным оптимизма тоном заявила Фрэнки. – Или уже попробовали и потерпели неудачу.
– Твое предположение кажется мне надуманным.
– А я считаю его логичным. Для пары событий, произошедших в таком стоячем пруду, как Марчболт… Так, подожди – есть еще третий момент.
– Какой?
– Работа, которую тебе предлагали. Конечно, факт этот едва ли является существенным, но, согласись, иначе как странным его не назовешь. Я еще ни разу не слышала об иностранной фирме, которая специализировалась бы на поисках ничем не выдающихся бывших флотских офицеров.