1
Маленькая девочка в синем платье сидит на полу в темноте и плачет.
Родители заперли Элеонору в комнате, чтобы она подумала над своим поведением.
Нора должна понять, почему плохо без разрешения украшать обои рисунками к празднику и почему нельзя петь, когда взрослые сидят за столом.
Но девочка не может все этого понять. Вместо ответов и «правильных» мыслей в ее голове появляются лишь новые вопросы.
Почему ее в отличие от младшей сестры родители не взяли на праздник? Она же ни чем не хуже Ангелины. Неужели ее просто любят меньше, потому что она старшая?
Нора плачет все горше и горше.
Маленькое личико покраснело, а кулачки, испачканные в краске, трут мокрые глаза.
В голове Норы раз за разом повторяются события вечера. Она видит грустные глаза мамы, раздраженное лицо дедушки.
«Уберите из зала это чудовище», – бесконечно повторяются в голове девочки слова, произнесенные юбиляром.
Дедушка даже не дослушал поздравительную песню, а Лина, сидевшая на его коленях, глупо угукнула с улыбкой, словно ставя точку в чужой речи.
И все это Нора видит и слышит снова и снова. Без конца.
Маленькой девочке плохо, она не понимает, что происходит. Знает только, что творится что-то плохое, иначе, зачем оставлять ее подумать в темноте, которой она боится?
Но Нора делает выводы, она обещает себе больше не рисовать. Это не сложно.
Тяжело было бы навсегда отказаться от пения. Но на это Нора не способна даже мысленно, несмотря на большое желание быть полезной и любимой.
2
– Тина, тебе пора повзрослеть. Ты не сможешь всю жизнь петь! Твои родители и прадедушка этого не одобрят, – «и не позволят» могла бы добавить Нора, но разрешает себе сделать только грустный вздох.
Элеонора как обычно заплетает племянницу перед школой.
Четырнадцатилетняя Кристина полна энтузиазма, в ее школе планируется постановка мюзикла, и она хочет принять участие, потому что не представляет свое будущее без музыки.
«Как же она похожа на меня прежнюю. Наивную, самоуверенную, ничего не замечающую», – думает Нора и снова молчит, ей не хочется портить настроение племянницы. Женщина смотрит на получившиеся под ее ловкими пальцами аккуратные французские косы и улыбается.
Тина поворачивается на стуле и обнимает тетю, ненадолго прислоняясь головой к Элеонориному животу, а затем поднимает хитрые карие глаза и просит:
– Ну, пожалуйста, тетя Нора, подпиши разрешение на участие, мама же сделала на тебя доверенность, пока их с папой нет, ты имеешь на это право. А я обещаю, что выиграю. И прадеду не скажу ни слова... Ну, теть, я же знаю, что это в тебя хорошо пою, я слышала, как красиво ты поешь, когда готовишь и думаешь, что рядом никого нет.
«И как можно ей отказать? И почему я должна ей говорить нет? Ну, правда, необязательно же ее выберут?» – думала Нора, а между тем чувствовала, что ее талантливая девочка проиграть не может.
– Ладно, Лисенок, подпишу, но прадеду ни слова и никаких постов об этом в сетях, хорошо?
–Ура! У-иии! – закричала Тина, вскочила со стула, подпрыгнула, поднимая над собой руки, с радостными криками покружилась по комнате, снова обняла тетю со словами «Спасибо» и выбежала за дверь.
– Неугомонная, – с улыбкой прошептала Нора и тоже вышла в коридор, крикнув вслед племяннице. – Тина, завтрак! Не забудь свой завтрак!
Но Кристина не слышала, она была слишком счастлива.
Сидевший в зале прадед посмотрел на пробежавшую мимо правнучку удивленно, а затем заметил идущую следом Нору:
– Элеонора, ты не забыла про мой кофе?
– Нет, сейчас принесу, – ответила женщина без улыбки и ушла на кухню.
Когда были живы родители, у нее еще оставались какие-то иллюзии, но сейчас она понимала, что все, что она может, это просто быть полезной.
«Почему никто не любит детей от первого брака?», – этот риторический вопрос уже набил оскомину и почти не причинял Элеоноре боли, тем не менее, она задавала его всякий раз, получая поручения от прадеда или мужа сестры.
Если бы не Тина, которую Ангелина родила в восемнадцать, Нора давно ушла бы из дома.
Да, конечно, она благодарна семье за то, что ей оплатили университет (заслуга родителей, а не ее неродного деда) и дали место бухгалтера в фирме, но быть прислугой в доме, где выросла у своих родственников? Довольно странная жизнь. Но какая есть.
Нора невесело улыбнулась и поставила перед Петром Васильевичем кофе.
– Почему еще здесь? За тебя другие люди работать будут?
Женщина тихо ответила «нет» и заспешила в офис.
Действительно, так задумалась, что простояла рядом с главой дома слишком долго.
«Наверное, мое лицо отвлекало его от утреннего кофе», – усмехнулась Нора и пошла в свою комнату, чтобы взять сумку.