Мы шагнули вперёд, протискиваясь сквозь танцующих, сквозь движение тел, клубящиеся тени, всполохи приглушенного света. Я чувствовала, как меня окутывает запах его парфюма — терпкий, пряный, дорогой, слишком мужской, слишком правильный, слишком вызывающий дрожь внизу живота. Моё дыхание всё ещё не восстановилось после танца, внутри бушевало напряжение, волнение, возбуждение, но самой сильной была одна простая, глупая мысль: моя рука просто утонула в его руке.
Она была меньше, хрупкая, тонкая по сравнению с его ладонью.
Я шла за ним, и только сейчас поняла, насколько он выше меня.
Я ему только до плеч.
Эта разница резанула по сознанию, сделала еще больше откровенным осознание, что рядом со мной не мальчик, не просто мужчина, а кто-то, кто во всём будет сильнее.
Мы свернули в полутёмный коридор, тот, куда я ни разу не заходила, но который давно знала и старалась не смотреть в его сторону.
Здесь шли такие же парочки, некоторые едва держались друг от друга, кто-то уже не скрывал своих намерений, но я не позволяла себе на них смотреть, не хотела концентрироваться ни на чём, кроме своей собственной реальности.
Он вёл меня в самый конец коридора, затем повернул направо.
Я скользнула по нему взглядом, осторожно, не бросаясь на него открыто, и словила его взгляд.
Серые, глубокие, всё такие же непроницаемые, но теперь с лёгким оттенком чего-то другого.
Желание?
Интерес?
Ухмылка.
Ленивая. Самодовольная.
Я поняла, что Саша была права.
Он совсем не страшный.
Просто не был моим типажом.
Пока не стал.
Теперь, идя рядом с ним, чувствуя его жар рядом, силу, уверенность, я поняла, что все мои прошлые мужчины были мальчиками по сравнению с ним.
Мы остановились возле двери.
Он достал карточку, провёл по замку, раздался тихий щелчок, и он открыл её, пропуская меня вперёд, но я не двинулась с места, пока он сам не вошёл первым.
Я сделала осторожный шаг, дверь закрылась за мной, воздух стал другим, запах здесь был чистый, холодный, но с тем же терпким шлейфом его парфюма.
Он не торопился.
Шёл спокойно, уверенно, прямо к мини-бару, где взял бутылку виски и налил себе в бокал.
Пока он шёл к креслу, мимо меня, взял пульт, нажал пару кнопок, и сразу раздалась музыка.
Та самая, что играла на вечеринке.
Свет стал мягче, лампы загорелись приглушённым светом, по стенам скользнули тёплые отблески.
Он опустился в кресло, лениво, расслабленно, уверенно, как хозяин положения, сделал первый глоток виски и поднял на меня тот самый взгляд.
В нём не было ни намёка на спешку.
Только вопрос.
Только ожидание.
Только интерес, что я сделаю дальше.
Музыка плавно разливалась по комнате, басы пульсировали внутри меня, смешиваясь с адреналином, с возбуждением, с тем диким, необъяснимым напряжением, что тянуло мышцы, разогревало кожу, пробегало электрическим током по телу.
Я стояла перед ним, чувствуя, как на мне горит его взгляд, и от этого внутри всё закручивалось спиралью, пока тело не начало двигаться само, без раздумий, без контроля, только в ритме желания.
Я скользнула руками вниз, по бокам, по бёдрам, слегка приподняла край юбки, на мгновение задержалась, но не спешила показывать больше, не спешила раздеваться слишком быстро. Всё должно быть томительным, медленным, возбуждающим.
Я развернулась, повернувшись к нему боком, изогнулась в плавном движении, выгнув спину, подставляя под его взгляд линию шеи, открытые плечи, талию, которая изгибалась в этом движении.
Мои руки медленно потянулись к лацканам пиджака, но я не торопилась его снимать, сначала чуть приоткрыла, позволив ему увидеть чуть больше кожи, затем скользнула пальцами по груди, по животу, чувствуя, как в животе всё стягивается в тугой узел.
Я повернулась к нему лицом, встретила его взгляд, задержалась на секунду, словно спрашивая, он этого хочет?
Но ответа не нужно было.
Он уже не сводил с меня глаз.
Я медленно стянула пиджак с плеч, позволив ему медленно скользнуть вниз по рукам, упасть на пол, оставляя меня только в майке и юбке.
Я почувствовала, как соски напряглись от воздуха, от его взгляда, от осознания, что он видит меня так, как никто прежде не видел.
Я закусила губу, провела руками по телу, опуская их вниз, к подолу юбки, чуть подняла её, задержалась, провела пальцами по голой коже, медленно, дразня его, дразня себя, позволяя этому ожиданию разгореться ещё сильнее.
Я сделала шаг ближе, затем ещё один, двигаясь точно кошка, грациозно, плавно, как в замедленном кадре, чувствуя, как сердце грохочет в груди, как тяжелеет дыхание, как внутри нарастает пульсирующее возбуждение.
Когда я подошла вплотную, я не остановилась.
Я раздвинула ноги, оседлав его, колени опустились по бокам его бёдер, юбка задралась, обнажая слишком многое, но мне уже было всё равно.
Я почувствовала его дыхание, почувствовала, насколько он горячий, насколько близко.
Мои руки скользнули по его плечам, я опустила взгляд на его губы, задержала дыхание, а затем медленно подняла глаза обратно, встретившись с ним в этот момент, когда воздух, между нами, буквально искрил от напряжения.
Он не шевелился, не дотрагивался, просто смотрел.
Ожидая.
Позволяя мне взять контроль.
Дразня тем, что я уже знала — он всё равно возьмёт его обратно.
Я не отводила взгляд.
Он сидел неподвижно, но его глаза пристально, хищно скользили по мне, будто уже стягивали с меня одежду. Это не был просто взгляд мужчины, которому нравится женщина — он оценивал меня, чувствовал, изучал, просчитывал.
Тело горит, дыхание сбито, живот стянут в болезненное предвкушение. Я знаю, что хочу. Я знаю, что он хочет.
И я не спеша, почти мучительно медленно, наклонилась ближе, еще ближе, пока наши губы не оказались в миллиметре друг от друга.
Медленный, короткий поцелуй.
Не страстный, не требовательный, но тягучий, дразнящий, предвкушающий.
Я почувствовала, как его пальцы медленно сжались на моих бёдрах, сильнее, жёстче, и это не было мягким, нежным движением — это было владением.
Я не успела ничего подумать, как он резко, не терпя задержек, сжал ткань моей майки в кулаке и потянул вверх.
Никакого колебания.
Никакого “можно я сниму?”
Просто действие.
Моя спина выгнулась, помогая ему избавить меня от одежды, и через секунду майка уже летела в сторону, оставляя меня полуголой перед ним.