Японские буддисты, серьезно относящиеся к своей вере (а таковых меньшинство) предвкушают то время, когда души умерших утратят свою индивидуальность и сольются с единством вселенной. Светские атеисты смирились с тем, что через миллионы лет наша планета станет безжизненной, когда солнце затухнет, как догоревшая спичка. В отличие от них, христиане возлагают свои надежды на то время, когда смерть — «последний враг» — будет уничтожена, и Бог отделит злых от добрых, а смерть — от жизни, и воскресит тела и души в окончательном решении всех проблем: «Се, творю все новое».
Однажды в Чикаго я посетил похороны ребенка, во время которых пастор шокировал скорбящих родных. Взглянув на гроб, он прервал свою траурную речь внезапным возгласом: «Будь ты проклята, смерть!» Впрочем, спохватившись, он быстро добавил: «Я проклинаю не Бога, а смерть. Бог тоже пообещал проклясть ее».
Наша единственная надежда
Богословы говорят, что мы живем на падшей планете. Каждому, кто сомневается в этом, надо побывать в Японии. Я читал отчеты сейсмологов, прогнозировавших сильное землетрясение, но с эпицентром не в семидесяти километрах от побережья Тохоку, а чуть южнее Токио, что привело бы к куда более серьезным разрушениям. И оно случилось. Землетрясение ударило с такой силой, что сместило земную ось, сократив день на несколько микросекунд, вызвав сбой станций GPS-слежения по всему миру и высвободив энергию, в 600 миллионов раз превышающую мощность атомных бомб, сброшенных на Японию в 1945 году.
Тем не менее, именно тектонические силы, оказавшиеся столь разрушительными в 2011 году, когда-то сформировали Японские острова. Ураганы и циклоны, причиняющие такой большой ущерб, играют ключевую роль для климатических систем, распределяющих по планете влагу. С какой точки зрения ни взглянуть — природной или богословской, — этот мир находится «в процессе». Он неполноценен, не завершен и несовершенен.
Начиная с Адама, нам, людям, были поручены управленческие задачи: растить сады посреди терновника и чертополоха, ухаживать за животными, создавать цивилизации. Будучи своего рода «подчиненными творцами», созданными по образу Бога, мы ответственны за то, чтобы извлекать из хаоса порядок. И, надо признать, мы достигли гигантских успехов. Еще двести лет назад половина детей умирали, не достигнув пятилетнего возраста, а средняя продолжительность жизни составляла тридцать пять лет. Мы укротили реки, превратили небо в скоростную трассу, изобрели способы находиться в тепле зимой и в прохладе — летом, и опутали весь мир электронной паутиной.
Впрочем, эти достижения имели свою цену: сокращение ресурсов и рост населения; загрязнение окружающей среды и его влияние на климат; несправедливость, позволяющая кому-то жить в комфорте за счет других. История марширует вперед, и все это время Бог, согласно обвинениям критиков, «сидел сложа руки». Он не вмешался, когда европейские правители делили между собой континенты, и Новый Свет завозил миллионы рабов, или когда нацисты пытались истребить с лица земли «избранный народ» в самой известной из многочисленных попыток геноцида. По какой-то причине Бог решил позволить истории идти своим чередом.
Почему? У нас нет более определенного ответа, чем тот, который получил Иов. Наша единственная непоколебимая надежда — и она радикально отличается от наивного оптимизма! — состоит в том, что история Иисуса, включающая в себя как смерть, так и воскресение, является ярким прообразом того, что Бог совершит для всей планеты. Оптимизм обещает, что ситуация постепенно изменится к лучшему, но христианская надежда обещает, что творение будет преображено. А до тех пор Бог явно предпочитает не вмешиваться в каждое проявление зла или стихийное бедствие — каким бы ужасным оно ни было. Вместо этого Он поручил нам быть агентами вмешательства посреди враждебного и оскверненного мира.
«Лучше для вас, чтобы Я пошел», — сказал Иисус озадаченным ученикам во время последнего акта делегирования полномочий, даруя нам образец для подражания. «Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю». После этих слов Иисус вышел навстречу долгой ночи страданий, против которой Он горячо молился и все же отказался воспользоваться Своей властью, чтобы предотвратить ее.
«Все мироздание стонет и мучится до сих пор, как при родах», — сказал Павел римлянам, не питая иллюзий в отношении состояния нашей планеты. Единственная надежда для нас — это радикальное вмешательство, в результате которого творение «станет свободным от рабства у гибели» в ходе некоего вселенского перерождения. До тех же пор никакой ответ на вопрос о страданиях, даже обладай мы способностью постичь его, не прозвучит удовлетворительно. Подобно Иову, мы можем охватить лишь маленький фрагмент рисунка, цепляясь за веру вопреки всем контраргументам и уповая на Бога в отношении картины целиком. Я пришел к следующему заключению: вера — это изначальная убежденность в том, что обретает смысл, лишь когда оглядываешься назад.
Смещение акцента
Возможно, существует какая-то скрытая выгода в том, что Библия избегает отвечать на вопрос «почему?» Знание ответа смещает внимание со страдающего на обстоятельства, причинившие страдания, что приносит мало пользы тому, кто пребывает в нужде. Например, ученики Иисуса задали вопрос о слепорожденном: «Кто согрешил: он или родители его?» Выбор любого из вариантов едва ли вызвал бы сострадание к незрячему. Ученики, наверное, поцокали бы языками, смакуя свое нравственное превосходство, и ушли с уверенностью, что бедняга получил по заслугам. Но вместо этого Иисус опроверг подобные теории о страданиях как наказании (точно так же, как их отклонил Бог, бросив грозный взгляд на благочестивых друзей Иова) и сосредоточил внимание на самой слепоте.
После крупного бедствия мы словно инстинктивно зацикливаемся на причинах. Действительно ли причиной взрыва космического корабля «Челленджер» стал дефект уплотнительного кольца? Могло ли ФБР предотвратить террористические атаки 11 сентября 2001 года или взрыв на Бостонском марафоне? Смогли бы помочь Тохоку более высокие волнорезы? Какое умственное состояние побудило Адама Лэнза напасть на школу «Сэнди-Хук»? Хотя такой подход весьма ценен с точки зрения предотвращения будущих трагедий, в нем мало пользы для самих жертв. Мне вспоминаются японцы, которым пришлось эвакуироваться из своих домов в Фукусиме вблизи от атомной электростанции. Теперь они обитают во временных жилищах в положении изгоев и в страхе перед неизбежными проблемами со здоровьем. Да, ученым и инженерам необходимо исследовать, какие именно конструктивные изъяны привели к аварии реактора, но, пока они этим занимаются, как насчет тех, кто страдает?
Практически каждый фрагмент в Новом Завете, говорящий о страданиях, переносит акцент с причин на реакцию. Хотя мы не в силах постичь общий замысел нашей вселенной, допускающий столько зла и боли (вопрос «почему?»), наша реакция, тем не менее, может отражать два важных аспекта. Во-первых, мы можем найти смысл и значимость жизни посреди страданий. Во-вторых, мы можем предложить нуждающимся реальную практическую помощь.
В своей книге «Боль» Клайв Льюис отметил: «Бог шепчет нам посреди наших удовольствий, вслух говорит с нашей совестью, но Он кричит в нашей боли — это Его мегафон, чтобы слышал оглохший мир». Я не решаюсь возражать Льюису, но все же этот образ вызывает у меня чувство неловкости. Он наводит на мысли о футбольном тренере, который, стоя у края поля, орет в рупор на игроков, и некоторые читатели могут сделать из такой метафоры вывод, что Бог раздает страдания для привлечения нашего внимания. Не думаю, что Льюис вкладывал в свои слова именно такой смысл, и потому я изменил бы образ с мегафона на слуховой аппарат. Когда приходят страдания, они дают нам, потерпевшим, возможность увеличить громкость и прислушаться к крайне важным посланиям, которые в противном случае мы просто проигнорировали бы.