— Ты когда-нибудь слышал о прослушке?
— А ты хочешь кого-то прослушать?
— Никого. Но если представить, так, веселья ради, что полиция или кто-то ещё поставил жучок на твой или на мой телефон.
— С какой целью?
— Ну, чтобы узнать, совершал ли кто-то из нас недавно какое-либо преступление.
— О, я понимаю, к чему ты клонишь.
— А ещё, — сказал Дортмундер, — не бывает рубинов стоимостью 20 миллионов долларов.
— Гораздо больше, — сказал Келп. — Он бесценный. О нём сейчас говорят во всех газетах и новостях.
— Ещё вчера вечером я и не думал, о таких больших цифрах, — сказал Дортмундер и телефон вновь издал гук-ик, гук-ик, гук-ик. — Опяяяять, — сказал Дортмундер, — Всё пока.
— Джон, подожди секундочку.
Дортмундер повесил трубку, и пошёл с кофе обратно в кухню, сел за стол и начал внимательно изучать часы. 6:10:42:08.
Зазвонил телефон.
Потягивая кофе, он продолжал вертеть часы в руках.
Телефон продолжал звонить.
Дортмундер ударил часы о столешницу, нажал кнопку сбоку: 6:10:42:09.
— Ах-ха, — сказал Дортмундер. Он посмотрел на настенные часы — они показывали примерно одиннадцать пятнадцать — и подождал с полминуты. (Телефон продолжал звонить.) Затем снова нажал кнопку на часах. 6:10:42:09.
— Мм, сказал Дортмундер. Он ударил часы о столешницу, нажал кнопку. 6:10:42:10. Ещё удар; нажатие. 6:10:42:11.
Замечательно. Если бы он начал в десять минут седьмого бить часы о столешницу со скоростью сто ударов в секунду, то, в принципе, они бы показывали правильное время. Оставив часы на столе, Дортмундер вышел в прихожую, пройдя мимо звонившего телефона, взял свою куртку — не ту, которая для инструментов — положил в неё пакет с ночным уловом и вышел.
8
Чтобы стать успешным полицейским в таком большом городе как Нью-Йорк, ты не можешь просто сидеть на корточках и плевать между ног; нет, сэр. Чтобы «пробиться наверх» ты должен, ей-богу, честно сражаться со всеми нарушителями и проблемами, которые встретишь на своем пути. И только после того как ты соберешь достаточное количество денег — из своей зарплаты и из незаявленных наличных, которые периодически будут падать на твою открытую ладонь — тогда тебе больше не придется жить в этом вонючем ужасной городе Нью-Йорк. Ты сможешь позволить себе прекрасный большой дом в Бей-Шор в графстве Саффолк на Лонг-Айленде, симпатичным дом с видом на Большой Южный залив. У тебя появиться собственный моторный катер (названный в честь жены Люсиль, чтобы ее задобрить), трое неблагодарных детей, летний домик на пляже в Файер-Айленд, пивной живот и убежденность, что ты сделал больше, чем мог бы сделать любой другой на твоем посту.
Девять тридцать утра. Главный инспектор Фрэнсис Ксавьер Mologna (произносится как Мэлоуни) приехал в город на три часа ранее, чем обычно. За тридцать минут его коротко проинформировали о положении дел, и он направил свой пивной живот в главный конференц-зал департамента полиции (Полис плаза, в центре города, рядом с мэрией, красивое здание, высокое, из темного кирпича, похожее на огромный пинап), где он познакомился с чертовски большим количеством людей. Запомнить все эти имена невозможно, но, к счастью, старший инспектор Мэлоуни и не должен; его сопровождает Леон, помощник, в чьи обязанности входить помнить такие вещи как это, и с ними он справлялся хорошо. Но как же много людей собралось в этом конференц-зале. Большинство из них мужчины, большинство белые, но встречались и женщины, черные. Кроме старшего инспектора Мэлоуни, Леона и двух лучших агентов сыскной полиции Нью-Йорка присутствовали также представители департамента полиции города Нью-Йорка, отвечающие за патрулирование районов; транспортной полиции, прокуратуры, городского управления по расследованию уголовных дел, ФБР, ЦРУ, Миссии США при Организации Объединенных Наций, Таможенной службы США, Чикагского музея естествознания, разведывательной службы Турции, Турецкой миссии при Организации Объединенных Наций. Первые пятнадцать или двадцать минут встречи все эти люди представлялись друг другу. «Произносится Мэлоуни», — повторял Мэлоуни и надеялся, что Леон запомнит их всех.
Агент ФБР — Мэлоуни повел бровью и Леон, сидящий слева от него за длинным овальным столом переговоров, написал Закари на своем блокноте — Закари начал первым. Он встал и сказал то, что они уже знали: какой-то сукин сын украл Византийский Огонь, а какие-то другие сукины дети увели камень у первого подонка. Закари при помощи графического дисплея — графики и фото с увеличенным масштабом мелькали один за другим — и указки неестественными, механическими движениями комментировал изображения. Он слабо напоминал человеческое существо, скорее макет, который собрали работники Уолт Дисней. Эдакий диснеевский агент ФБР.