Арсений Ильич замолчал, продолжая мерить комнату шагами, от холодного камина до стены с ружьями и обратно. Половицы поскрипывали, но не как обычно скрипят рассохшиеся полы, недовольно и визгливо, а как-то многозначительно и немного задумчиво. Скрип, скрип, скрип… Пауза, когда Арсений Ильич проходит по ковру, брошенному посреди комнаты, снова – скрип, скрип, скрип… Поворот.
– Еще раз спрашиваю, что мне со всем этим делать?
– Вам нужно выяснить, что общего между этими смертями. Вот и все, – Арсений Ильич остановился перед Шатовым, – Вот и все.
– И для того, чтобы узнать это, вы затеяли всю эту сложную комбинацию?
– Надо же с чего-то начинать. Почему не с этого, и почему не с вас? – Арсений Ильич улыбнулся, потом, словно спохватившись, посмотрел на часы, – О, вам пора, любезнейший. Вам нужно торопиться.
Шатов автоматически взглянул на свои часы – девятнадцать ноль-ноль:
– Куда именно мне нужно торопиться?
– На электричку.
– Вы не сможете меня подбросить до города?
– Извините – нет. Отныне мы с вами будем встречаться только тогда, когда я назначу встречу.
– Вы рискуете не успеть… – предупредил Шатов.
– Это в чем?
– Предположим, что я узнаю что-нибудь интересное, а меня прижмут парни Васильева? И я не успею вас предупредить?
– Как-то вы спокойно говорите о такой неприятной возможности, – сухо заметил Арсений Ильич.
– Начинаю привыкать.
– Не стоит, привычка обычно губит человека. Вы можете привыкнуть лезть не в свои дела… Хотя, к этому вы уже привыкли и начинаете расхлебывать проблемы. Мне придется смириться с такой возможностью, потерять свою гончую в самый последний момент.
Шатов скрипнул зубами.
– Кроме этого, вы будете оставлять на столе квартиры записи того, что делали за день, писать, так сказать, отчеты. И если с вами что-нибудь случится… – Арсений Ильич развел руками, – я смогу стартовать уже не с нуля.
– Если не секрет, кто следующий на очереди? За мной? – Шатов встал с дивана и потянулся.
– Это не ваше дело, – быстро ответил Арсений Ильич, – не ваше дело.
– Как скажите, – согласился Шатов, – а то, что моя квартира может быть под наблюдением, это мое дело?
– Ваше.
– И как же я смогу оставлять на столе отчеты? В квартире, которая под наблюдением?
– А вы и не будете оставлять отчеты в квартире под наблюдением. И, кстати, жить там вы тоже не будете, – Арсений Ильич вынул из кармана связку ключей и бросил Шатову.
Бросил резко, в лицо, но Шатов отреагировать успел. Связка больно ударила в ладонь. Шатов подбросил ключи на руке:
– Это от чего?
– Это от квартиры…
– Где деньги лежат, – подхватил Шатов.
– И деньги тоже. В квартире вас будет ждать некоторая сумма на расходы, но за ее трату вы также должны будете отчитаться.
– В письменном виде, – усмехнулся устало Шатов.
– В письменном, – подтвердил Арсений Ильич, – если меня отчет не удовлетворит – вы мне эти деньги вернете. Прежде чем я вас сниму с крючка. Особо покутить не рассчитывайте. Хотя, если будет необходимо, с деньгами не церемоньтесь.
– Адрес.
– Да, проспект Индустрии, дом девяносто три, квартира двадцать. Это пятиэтажный дом, однокомнатная квартира на втором этаже. Если спросят соседи – вы ее сняли на месяц у Гольдмана Исаака Яковлевича. Запомните?
– Гольдман Исак Яковлевич, на месяц, проспект Индустрии девяносто три, двадцатая квартира, на втором этаже.
– Хорошо. О мелочах поговорим на дворе, – Арсений Ильич открыл входную дверь и жестом пригласил Шатова на крыльцо.
Тени от деревьев косо лежали на траве, опирались о машину. «Волга», наконец обратил внимание на машину Шатов, двадцать первая.
Арсений Ильич открыл багажник, извлек ведро и старую брезентовую штормовку:
– Это вам.
Шатов взял штормовку, взвесил на руке:
– Зачем?
– А что вы делали в лесу? – поинтересовался Арсений Ильич.
– И что я делал в лесу?
– Вы собирали грибы.
Шатов заглянул в ведро и обнаружил там десятка полтора белых грибов.
– Вам не кажется, что вы немного переигрываете? – поинтересовался Шатов.
– Не кажется. Я не хочу, чтобы вы выделялись в толпе пассажиров электрички. Можно было бы, конечно, дать вам пару ведер и рюкзак с помидорами, но на огородника вы похожи еще меньше, чем на грибника. Берите и идите, вам еще нужно пройти около десяти километров до железной дороги. Полустанок «Триста первый километр».
– А ближе чего-нибудь нет?
– Боитесь перетрудиться?
– Боюсь заблудиться.
Арсений Ильич задержал на секунду дыхание, потом выдохнул, демонстрируя раздумья:
– Можно и ближе. По вот этой тропинке километра три-четыре до просеки. Там направо и еще через пару километров будет трасса. Там есть шанс сесть на попутку.
– Вы не возражаете?
– Нет. Думаю, что здесь вас пока еще не ищут.
– Я пошел?
– Еще одно, – Арсений Ильич остановил Шатова жестом, – на связке, которую я вам дал – три ключа. Два больших – от двери. Третий – от почтового ящика. Он справа от входа на первом этаже. Всякий раз, заходя в подъезд, вы вначале открываете почтовый ящик…
– В ожидании писем от вас?
– И по этой причине тоже. Кроме этого, в ящике, на стене, вы увидите небольшой светодиод. Если он не светится – все нормально. Если горит – немедленно уходите из дома, в квартиру кто-то проник.
– Я ведь тоже буду туда проникать, – напомнил Шатов.
– Только вы каждый раз будете нажимать кнопку на бра, висящем в прихожей. Пришли – нажали. Уходите – снова нажали. Только не спутайте. Не выключатель на бра, а кнопку, точно под абажуром. Запомните?
– Кнопка под абажуром, светодиод, почтовый ящик, квартира двадцать, второй этаж дома девяносто три на проспекте Индустрии, – терпеливо повторил Шатов, подхватил ведро и двинулся по указанной тропинке, не оборачиваясь.
– До свидания, – крикнул ему вдогонку Арсений Ильич.
Шатов не удержался от соблазна. Молча поднял над головой правую руку, сжатую в кулак и медленно разогнул средний палец.
Глава 3
Нужно выбираться. В лесу темнеет быстро. Очень хотелось зашвырнуть ведро куда подальше, но пришлось себя сдержать. Это все нервы. Все нервы и вибрация психики. И это ведро, и пахнущая сыростью штормовка – все это ерунда. Так, мелочи. Вряд ли Арсений действительно так уж заботится о его маскировке. Просто он еще раз хотел продемонстрировать…
Да какое ему дело до того, что хотел продемонстрировать этот прыщ!
Джунгли, мангровые заросли! Животные, копошащиеся под его микроскопом! Он может называть Шатова как угодно. Он может себя именовать как ему заблагорассудится. Это его право. Все это только мишура. Словесная мишура. Все корчат из себя бог знает что, пытаются завернуться в словеса, как в подарочную бумагу, и преподнести себя миру как нечто уникальное и ценное.
Арсений ловит кайф от того, что много знает о жрущих и копошащихся? Дрочит на свои папки с компроматом или на клавиатуру своего компьютера? Или у него просто нет аппетита, пока он вместо аперитива не примет историю о чьем-нибудь грешке или не подклеит в свой альбом чью-нибудь смерть.
Люди умудряются получать удовольствие от самых странных и необычных вещей и поступков. На то они и люди.
Здесь важно не это. Нужно отбросить все лишнее, отвлекающее внимание и эмоциональное. И оставить только то, что действительно значимо и важно.
Шатова наняли на работу. И предложили гонорар. И это главное. Гонорар очень высок. Очень-очень высок. И работа рискованная. Только и всего.
Нужно не психовать, а просто сделать то, что умеешь хорошо делать. Напрячься, плюнуть на эмоции…
Только помнить, что в любую секунду из толпы или из темноты может вдруг появиться некто, и твоя жизнь, Жека, вдруг прервется. Как уже могла прерваться. Как прервалась у тех двоих в доме.