При этом она не переставала орать, но почтальон, судя по всему, совершенно не обращал на это внимания.
– Какая шерстка! – ухмыльнулся он. Непристойность этого выражения в сочетании с безупречно ровной интонацией испугали Триш гораздо сильнее, чем если бы он просто попытался напасть и овладеть ею.
Черт побери, как она могла не проверить за занавеской?!
Он нагнулся, чтобы поднять нож. В то же мгновение Триш пулей вылетела из ванной. В тесном пространстве перед дверным проемом она врезалась в почтальона и на какое-то тошнотворное мгновение почувствовала голой кожей его затвердевшую плоть. Но в следующую секунду она уже очутилась в спальне, захлопнула за собой дверь навалилась на нее всем телом и целую вечность, наверное, возилась с защелкой замка. Глаза лихорадочно обшаривали помещение в поисках какого-нибудь оружия.
За дверью послышался звон упавшего ножа.
Очевидно, убивать ее он не собирается.
В таком случае, что ему нужно?
Упираясь плечом в дверь, Триш непроизвольно испустила отчаянный вопль. Она была слишком напугана, чтобы броситься к телефону, стоящему в противоположном углу. Дешевый дверной замок казался слишком хлипким, и если она оставит дверь хотя бы на секунду, он ворвется внутрь.
Внутрь.
Она закрыла глаза, стараясь не потерять сознание от страха.
– Убирайся из моего дома! – приказала она, но дрогнувший голос выдал ее слабость, – Убирайся сию же секунду!
– Ты этого хочешь, – спокойно произнес почтальон в ответ. – И ты знаешь, что этого хочешь.
– Пошел отсюда к чертовой матери! – заорала Триш. – Я вызываю полицию!
– Может, ты предпочитаешь получать почту сзади? – с грязной интимностью поинтересовался он.
– Помогите! – из последних сил закричала Триш. Она надеялась, что ее голос прозвучит громко и пронзительно, но крик больше походил на сдавленное рыдание, и Триш умолкла, не желая демонстрировать почтальону собственную слабость.
– Тебе нравится кровь? – продолжил почтальон тем же негромким, интимным тоном. Он стоял, по-видимому, плотно прижавшись к дверному косяку. Триш даже слышала шорох его сухих губ. – Любишь теплую, густую, соленую кровь?
– На помощь! – еще раз крикнула Триш, но это было уже откровенное рыдание. Послышался негромкий смешок почтальона. И звук расстегиваемой молнии.
– Ты знаешь, что этого хочешь, – повторил он.
Триш затаила дыхание.
Послышались негромкие шлепки.
Он развлекался сам с собой.
– Билли нравится получать почту и сверху, и сзади.
Эта фраза вдохнула в Триш новые силы. Горячая волна ярости окатила ее с ног до головы.
– Ax ты, сукин сын! Только посмей его тронуть!
В этот момент откуда-то из-за дома послышался голос Дуга:
– Триш! Триш!
Судя по частоте, с которой выкрикивались слова, и скорости приближения звука, Дуг явно бежал. Очевидно, что-то случилось. Триш уловила в голосе мужа оттенки страха и клокочущую ярость. Случилось несчастье.
Но она была рада, что просто услышала его голос. Она спасена. Что бы ни произошло. Дуг здесь и спасет ее.
– Сюда! – завопила она. – Я в спальне!
Она не слышала, как почтальон исчез, но тишина за дверью свидетельствовала о том, что в ванной его больше нет.
– Триш! – Муж взбежал на веранду. Грохнула входная дверь.
– Триш! – испуганно прокричал Дуг.
– Я здесь! – Она кинулась к нему, утирая слезы. – Я...
Триш осеклась, увидев в гостиной Дуга с сыном на руках. У нее перехватило дыхание.
Время остановилось. Тело мальчика безвольно обвисло на отцовских руках. На какую-то долю секунды перед глазами мелькнула сцена из «Франкенштейна». Она должна заставить себя действовать. Выйдя из транса, она бросилась вперед и прильнула ухом к груди сына.
– Что случилось?
– Я нашел его в форте, – монотонно, без тени эмоций заговорил Дуг. – Но почтальон нашел его раньше.
Только сейчас Трития обратила внимание, что Билли без штанов.
Дуг аккуратно уложил сына на диван. Лицо его было серым. Губы шевелились, пытаясь произнести какие-то слова, но Трития ничего не разобрала.
– Как только приедем в больницу я звоню в полицию, – так же монотонно продолжил Дуг. – И если они с этим не покончат, я сам его убью.
– Что случилось? – прикоснулась Триш дрожащими пальцами ко лбу сына.
– Не знаю. Он лежал на полу, примерно в такой же позе. Без штанов, трусы в крови... А рядом... Рядом – подвенечное платье.