— Вопрос частный: как вы выглядите? У меня накопилось достаточно наблюдений чтобы серьёзно усомниться в антропоморфности вашего настоящего облика. Вопрос общий: зачем вообще всё это нужно? Ведь не ради развлечения вы нас здесь поселили, особенно если учесть, что за каждым нашим шагом приходится следить, чтобы не дай Бог не потерялись и не покалечились. А практической пользы я от нашего пребывания на Вианасте не вижу.
— Практическая польза есть. И не маленькая. Но об этом позже. Сначала я отвечу на твой первый вопрос, а точнее покажу. Это будет быстрее и проще.
Они сошли с дороги и Алекс, усевшись на плоский камень, торчавший из короткого сизого мха, замер в ожидании невиданного зрелища. Платье-балахон отлетело в сторону, поверх него улёгся белокурый парик, а само существо, которое Алексу не удалось толком рассмотреть, пару раз повернулось вокруг своей оси с такой скоростью, что размазалось в воздухе и замерло. Ну что тут можно сказать: на человека ирих в своём натуральном виде ничуть не похож. Длинное вытянутое тело желтовато-зелёного цвета, по сторонам которого располагались как минимум пара десятков конечностей разной длинны. На щупальца, которые пару раз привиделись Алексу, они были не слишком похожи, но и на нормальные руки-ноги не слишком походили. Он пару раз сморгнул. Показалось, или форма тела действительно непостоянна? Туловище то укорачивалось, то слегка удлинялось, немного менялась форма и длинна конечностей, при том что Мойра стояла совершенно неподвижно. Только лицо осталось почти человеческим, если учесть как изменилось всё остальное тело: скулы стали более массивными и монолитными, нос почти исчез, превратившись в крошечную кнопочку, а два глаза слились в один горизонтально вытянутый, зеркальный, без белка, зрачка и радужки.
— А назад, в человека как?
Медленно и постепенно она складывалась в антропоморфную фигуру. Пять пар верхних конечностей скрутились, слились, образовав почти нормальную руку с пятипалой ладонью, некоторое количество нижних образовали коротковатые ноги, а те, что посередине обвились вокруг туловища. Лицо же просто выплавилось в ту же идеальную маску которую он привык видеть. Дав себя как следует разглядеть, она опять вернулась в нормальное для себя состояние.
— И как это у тебя выходит?
— Слова «наружный скелет» и «покровы с переменной плотностью» тебе о чём-нибудь говорят?
— Не особенно. Так что, двуногое прямохождение вы только имитируете?
— Да, довольно нелепый способ передвижения, но надо отдать вам должное, вы довольно ловко с ним справляетесь, — в голосе Мойры послышалась улыбка, а сам же он раздавался откуда-то из кучи одежды. Ирих быстрым, текучим движением метнулась к ней, а Алекс внезапно понял, почему движения ирихов настолько плавные: из-за множества ног, которыми она шустро перебирала. С проснувшимся нервным юмором Алекс посочувствовал тем из них, которым на Земле приходилось изображать мужчин и ходить в штанах. Между тем Мойра вытащила из одежды маленький приборчик и пристроила его где-то в районе грудины.
— Значит, нашу речь без дополнительных приспособлений вы изображать не можете, — он кивнул на приборчик.
— Можем. По крайней мере, я точно умею. Но она получается глухой и неразборчивой. С модулятором лучше. Ты не стесняйся спрашивать. И не бойся обидеть нетактичным вопросом.
— Слушай, так ты всё-таки мужчина или женщина? — глупо, конечно, но именно это вертелось у него на языке последние несколько минут.
— Не то и не другое. У нас вообще нет разделения полов. Все особи равноценны. Но ты можешь считать меня женщиной, исходя из личностных психологических характеристик, я выбрала себе именно такой психотип.
— Постой, — в голове у Алекса зашевелились какие-то отрывочные сведения из школьного курса биологии. — А как же тычинки-пестики, обмен генетической информацией и всё такое. Как это возможно при отсутствии полов?
— Есть, есть у нас обмен, только в формировании генотипа будущего потомства участвуют не две особи как у вас, а столько, сколько решит родитель. Как головоломку собираем: оттуда кусочек, отсюда.
— А потом? — Алекс уселся поудобней, с восторгом разглядывая это существо, которое получив возможность двигаться свободно и естественно, принимало такие замысловатые позы, что человеческой гибкости на это точно не хватило бы.
— А потом, к концу жизни, мы спускаемся в жаркие недра нашего мира и с той стороны его твёрдой оболочки и откладываем одно яйцо.
— Подожди. Одно яйцо — один ребёнок? Как же вы поддерживаете свою численность?