Пока Лев насыпал заварку в чайник, Слава трепал за ушами радостную Сэм, безошибочно узнавшую самого доброго и мягкого к ней хозяина (который даже не сгонял её с дивана и кроватей, чем раздражал Льва).
— Ну, можешь спрашивать, - не отвлекаясь от собаки, сказал Слава.
А Лев, не отвлекаясь от заварки, спросил:
— И кто это был?
— Макс из квир-центра. Вы знакомы.
Лев, закатив глаза, вспомнил эту бледную трепонему с искривлённой носовой перегородкой. Утешало – он не так уж и красив, раздражало – моложе. Но сдержался, как обещал.
Лев нажал кнопку на электрическом чайнике, тот загудел, и пришлось говорить громче:
— И что, всё было серьезно?
— Что ты имеешь в виду?
— Прям отношения? Как у нас?
Слава усмехнулся, отпуская Сэм:
— Ну, не как у нас. Чуть короче.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
Слава пожал плечами:
— Не понимаю. Скажи прямо.
— Ты его любил?
Он помолчал, задумавшись.
— Не думаю. До этого не дошло. Скорее, был очарован.
— Ясно, - произнес Лев и зачем-то вымученно улыбнулся.
Тут же смахнул улыбку с лица, подумав, что это глупо. Ему совсем не хотелось улыбаться.
— И как тебе… с другим мужчиной?
Теперь уже Слава усмехнулся:
— В смысле?
— Ну, до этого твой опыт ограничивался только мной, - пояснил Лев, заглядывая в глаза. – Я надеюсь.
Слава тоже посмотрел ему в глаза и медленно проговорил:
— Да. До этого мой опыт ограничивался только тобой.
— А теперь вот… что-то новенькое. Понравилось?
Он вдруг понял, что в этой истории с изменой (да, он отказывался считать это просто «отношениями после их обоюдного расставания») именно тот факт, что он перестал быть единственным мужчиной в Славиной жизни, раздражал его сильнее всех остальных.
Зато Слава выглядел веселым. Рассмеявшись, он ответил:
— Я не понимаю, что ты хочешь услышать, когда спрашиваешь, понравилось мне или нет. Что-то нравилось, что-то не очень.
— И что не нравилось?
— Ну… Иногда я от него уставал.
Вода забурлила, чайник щелкнул кнопкой, отключаясь, и Лев, подняв его с подставки, залил листья каркаде кипятком. Он молчал, не зная, как спросить главное, что его интересовало. Признаться, он надеялся, Слава сам об этом скажет, но он юлил…
— Ты был с ним в активной роли?
Слава усмехнулся:
— А почему ты спрашиваешь? – голос его при этом стал напряженным.
Лев, в свою очередь, тоже напрягся:
— А почему ты не можешь ответить прямо?
— А почему ты злишься?
— Я не злюсь, - жилка на лбу, тем временем, без перерыва делала бум-бум-бум. Он слышал, как в ушах стучит кровь.
Слава молчал. Молчание, стало быть, и есть ответ.
— Мы менялись, - наконец произнес он.
Лев кивнул и, повернувшись к столешнице, взялся за ручку заварочного чайника. Нужно просто налить чай в кружку. Чай. В кружку.
Вот только кружки он перед собой не видел – зрение, становясь туннельным, вытягивало окружающее пространство в трубу. Дыхание, частое и поверхностное, начало сбиваться, будто он сейчас расплачется. Но это же глупо – плакать. Это глупо и…
Он дернул чайник за ручку, но вместо того, чтобы налить содержимое в кружку, повернулся и резко выкинул руку, кидая его в стену – в полуметре от Славы. Стекло, разбившись, с дребезжанием посыпалось на пол, а на кафельной стене остался кроваво-красный чайный след. Сэм, испуганно тявкнув, прибежала на кухню, а Слава, справившись с секундным оцепенением, принялся её отгонять – чтобы не порезала лапы.
Чувствуя, как по щекам текут слезы, Лев с обидой проговорил:
— Это несправедливо.
Слава, бросив попытки прогнать Сэм с кухни, взял её на руки и, обхватив, прижал к себе. Он поднялся, аккуратно обходя осколки, и Лев заметил, что их обоих мелко потряхивает – и Славу, и собаку.
— Ты мог попасть в меня, - с дрожью в голосе выговорил Слава. – Это стекло и… кипяток. И вообще…
— Я не пытался попасть в тебя, - перебил Лев. – Если бы хотел – я бы не промазал.
— Не сомневаюсь, но зачем ты кидаешься вещами в нескольких сантиметрах от моей головы?
— Это несправедливо, - повторил Лев. Слёзы застилали глаза, и он почти не видел Славу. Моргал – и те скатывались с ресниц крупными каплями.
— Почему это несправедливо?
Лев усмехнулся: он ещё спрашивает…
— Я был с тобой пятнадцать лет, - проговорил Лев. – Жил, строил семью, воспитывал детей, эмигрировал, блин… А он был с тобой пару месяцев, и ты…
Он недоговорил, задохнувшись от обиды.
— Хочешь знать почему?
— Почему?
Слава обвел подбородком окружающее пространство, с осколками на полу и пятном на стене.