И только когда он переставал действовать, начинал действовать Слава.
— Буду переживать, — признавался тот, усаживаясь на бампер.
Он только что купил мороженое в магазине у заправочной станции, где Лев заливал полный бак бензина, готовясь к предстоящей поездке. Мороженое было в стаканчике, Слава кусал его с такой же легкостью, с какой кусают свежеиспеченный хлеб, а Лев невольно ежился, глядя на это: холодно же. И в зубах, и вокруг них: не теплее двух градусов.
— Верну их в целости и сохранности, — отвечал Лев, думая, что переживать Слава будет за детей.
— 3а тебя переживать, — пояснял он.
— А мне-то что будет? – хмыкал Лев.
Слава пожимал плечами:
— Не знаю. Люблю тебя, вот и переживаю.
Каждое «люблю тебя», раньше такое привычное и обесцененное, теперь вызывало у него улыбку. Вернув заправочный пистолет в гнездо колонки, Лев обернулся, быстро, едва уловимо целуя перемазанные пломбиром губы, и сказал:
— Я тебя тоже.
Это было двадцать третье марта, Мики исполнялось шестнадцать, и они только что купили ему ноутбук. Вчера Лев узнал, что сын достал цианистый калий в интернете. 3автра они выдвинутся в сторону Байкала. Он ощущал эту поездку не столько движением по России, сколько движением по своим отношениям с детьми: может быть, самое глубокое озеро в мире добавит и им чуть-чуть глубины. Очень хотелось ворваться к сыну в комнату вот прям так, пускай даже в день рождения, и закричать: «Ты ахренел? Какой ещё яд?», и, может быть, даже дать затрещину, и оставить без подарка, и сказать, что всё это наказание, но…
Он делал что-то такое годами, и теперь Мики оказался там, где оказался, да и у самого Льва положение выглядело незавидным. Он держался: стоило попробовать что-то принципиально иное. Он даже не говорил об этом со Славой, и хотя Наталья не одобряла хранение таких секретов от второго родителя, Лев думал, что расскажет, если не справится сам. Мотивируя это заботой о супруге («Не хочу, чтобы он переживал, это наверняка ерунда, не может у него быть настоящего яда»), он всё-таки раскололся на терапии: «Я боюсь, что он опять обвинит в этом меня», — сказал он Наталье.
«В том, что ваш сын хочет отравить другого человека?»
«Да. Что я научил его так справляться с проблемами. Что показал ему выход через насилие, и теперь он идёт дальше, и ищет его через убийство»
«А вы сами так считаете?»
Тогда он ничего не ответил, но сам для себя понял: да, считает. Мики, конечно, сложный парень, и не сильно дружит с критической оценкой своих поступков, но, скорее всего, этот поступок вообще не пришел бы ему в голову, если бы они тогда не заглянули к Артуру с битой. Именно он, Лев, запустил эту цепочку событий, а какие там тараканы в Микиной голове – дело десятое.
Он знал, что Слава тоже это поймёт, если узнает про яд, поэтому молчал.
— Представь, ему уже шестнадцать, — с некоторым ужасом в голосе говорил он, садясь в машину. – Через два года – всё…
— Что всё? – уточнял Лев, заводя мотор.
— Ну, типа взрослый.
Он вздыхал, зная, что в благополучных семьях восемнадцать лет – это далеко не «всё».
— Хорошо бы съехал от нас к двадцати пяти, — в шутку замечал он.
Слава посмеялся: в каждой шутке…
А потом наступил следующий день, в который он стоял на пороге квартиры, наблюдая, как сонные дети, врезаясь друг в друга, собираются в путешествие, будто бы ничуть не горя желанием ехать к Байкалу.
— Я же просил в шесть, — мягко указывал Лев, глядя на Славу. На его циферблате значилось 08:07.
Тот вздыхал:
— Они проспали.
— А ты?
— Я тоже! – ответил Слава. – Я ненавижу рано вставать.
Лев вздыхал: спокойствие, только спокойствие. Помимо перспективы застрять в городских пробках, ещё было обидно, что он-то всё-таки встал в шесть. Мог бы и дальше спать, как эти…
Но Слава действовал на него успокаивающе, Слава обволакивал своим присутствием и мурлыкал на ухо нежные глупости: «Ну, не злись, не злись, не будь букой», и Лев расплывался в улыбке: не злюсь, не злюсь, не буду.
Они погрузили вещи в багажник, Лев хлопнул крышкой, закрывая его, и, отряхнув ладони, повернулся к Славе, мнущемся рядом в пижамных штанах и футболке. Развернув полы куртки, Лев спрятал его в них, обнимая, а Слава, неловко оглянувшись, сказал: — Нас могут увидеть.
Лев фыркнул:
— Это моя реплика.
— А ты, кажется, забыл слова, — ответил тот, расслабляясь в его руках.
«Надеюсь, навсегда», — подумал Лев, целуя Славу в волосы.