Почему самое худшее в их отношениях произошло в тот момент, когда они оба так уязвимы, беззащитны и остро нуждаются в поддержке друг друга?
«Потому что ни в какие другие моменты это просто не могло произойти»
Дома было спокойно. Никто никого не убил, но никто ни с кем и не разговаривал: Мики не выходил из своей комнаты, Лев – из их спальни. Но напряжение висело в воздухе и, казалось, имело реальный вес, плотность и даже запах – настолько оно было ощутимым. Ваня, едва очутившись на пороге, резко помрачнел. Слава не стал ему ничего объяснять, хоть и видел, что мальчик ищуще ловит его взгляд.
Вечером, перед сном, когда пришло время принимать решение, кто пойдёт спать на диван, а кто останется в спальне, Слава, планировавший сказать: «Тебе лучше занять гостиную», отчего-то сказал совсем другое. Он сказал:
- Тебе лучше… вернуться в Россию.
- Слава, это импульсивно.
- Кто бы говорил.
- Давай успокоимся, прежде чем принимать какие-либо решения, - попросил Лев.
- А я спокоен.
Он взял с кровати подушку, вытащил из шкафа ещё одно одеяло и решил, что займёт гостиную сам.
Почти 15 лет. Лев [9]
Лев чувствовал себя ребёнком, которого отругали. Он замечал такое за сыновьями: стоило прикрикнуть на Мики или Ваню, как те в два счёта успокаивались, наводили спешный порядок в комнате и мыли посуду. Нежелание жить в ссоре вынуждала провинившихся хулиганов превращаться в шёлковых и послушных детишек, а Льва вынудила стать идеальным мужем.
Из домохозяина, недовольного своим положением, он превратился в домохозяина, с радостью выполняющего свои обязанности: посмотри, какие у нас сытые дети, посмотри, как чисто дома, и посмотри, какой я счастливый жду тебя с работы.
Славу это не впечатляло. Когда наступал поздний вечер, он оставался спать в гостиной, и никакие уговоры Льва не работали.
Через три дня напряжение достигло максимума, и Слава сказал, что нужно отменять свадьбу. Оторопев от такого поворота событий, Лев сперва прибегнул к практическим аргументам: мало того, что они сами вложили кучу денег в подготовку мероприятия, так ещё и посторонние люди успели потратиться на билеты, которые, учитывая отсутствие прямых рейсов в Ванкувер из России, всем обошлись очень дорого.
Не впечатлённый столь пламенной речью, Слава флегматично ответил:
- Я верну им эти деньги.
- Мы сейчас не можем возвращать никому деньги, - терпеливо произнёс Лев. – Они нам самим нужны.
- Мы? – переспросил Слава. – Нам?
Сердце ухнуло вниз.
- А мы что… больше не «мы»? – осторожно уточнил он.
- Я сказал тебе уехать, – напомнил Слава. – Или уйти… Не знаю, как хочешь. Я хочу разойтись. И нет больше никакого «мы».
Боль, разрастающаяся эти дни, как плющ, достигла своей наибольшей силы, обвила сердце, легкие, рёбра — и сжала. Одновременно.
Лев, превозмогая эти ощущения, негромко произнёс:
- Слава, это же нечестно.
- Что именно?
- Четырнадцать лет вместе и только один дурацкий удар…
- Где один, там и второй.
- Неправда! Разве за все эти годы я хоть раз поднимал на тебя руку? Или пытался физически навредить? Почему ты сейчас всё перечеркиваешь? За что называешь насильником?
- Потому что на протяжении четырнадцати лет с нами не случалось ничего подобного, – напомнил Слава. – Нам сейчас тяжело. И тебе, и мне, и детям, потому что эмиграция – это стресс. Мы в одной лодке, но эта лодка как посреди шторма в океане. И в момент, когда нам нужно друг за друга держаться, ты… вот что ты делаешь. Начинаешь выталкивать из лодки других. Ты спокоен, только когда твоя жизнь предсказуема и понятна, а при первых же сложностях – срываешься. И тогда, в Америке, с тобой произошло то же самое.
- Ты не знаешь, что произошло в Америке, – перебил Лев.
- Могу догадаться, – настаивал Слава. – Поехал в страну, в которую не хотел ехать, переложил ответственность за своё решение на другого, даже не попытавшись адаптироваться, а когда Яков захотел прекратить, ты сделал то, что сделал. И я догадываюсь, что будет дальше.
- Вау, - выдохнул Лев, выслушав эту, как он считал, совершенно несправедливую тираду. – Удиви?
- Ты начнёшь пить.
Лев искусственно рассмеялся: это была такая глупость, что не сразу нашлись слова для её опровержения.
- Напомни, когда я уходил в запой последний раз? – не дожидаясь ответа, он с иронией заключил: – Вряд ли у тебя получится вспомнить: при тебе такого не случалось.
- С нами тоже не случалось того, что происходит теперь, – ответил Слава. – Но с тобой – случалось. И ты начинаешь повторяться.
- А когда умерла твоя сестра, ты был в затяжной депрессии и чуть не убил нашего сына таблетками – это разве не была лодка посреди шторма?