- Ты переживаешь из-за его отъезда? – с прежней мягкостью спросил Макс.
Слава пожал плечами: внутри него путалось столько переживаний, что он уже не отличал, где какое.
- Скорее переживаю за детей.
Макс понимающе кивнул.
- Сколько лет старшему?
- Пятнадцать.
Он присвистнул.
- Что? – не понял Слава.
- А сколько лет тебе?
- Тридцать один, - ответил Слава и тут же пояснил: - Мики – сын моей сестры, она умерла, а он… достался мне по наследству.
Сказав это, он вяло улыбнулся, надеясь, что Макс оценит шутку. Тот остался серьёзен – не оценил.
- Мне через месяц будет двадцать пять, - проговорил он. – И детей я видел только издалека.
Слава вспомнил: в двадцать пять он был отцом девятилетнего мальчика, который после тяжелой ссоры удирал в ночи из дома или в тайне от него пытался найти на хоккейном корте своего родного отца. И ему приходилось искать слова, чтобы как-то утешить Мики, а он не знал, где эти слова брать, потому что едва ли чувствовал себя иначе, чем другие двадцатипятилетние.
Когда мальчик-индус принёс их заказ, Слава спросил его, где взять такие же бусы, а он ответил, что это семейная реликвия и бусы достались от бабушки.
- Отстой, - произнёс Слава уже на русском, потягивая сок через трубочку.
- Тебе нравится сапфир? – уточнил Макс.
- Мне нравится всё голубое, - ответил Слава, имея в виду, что ему нравится голубой цвет.
Макс засмеялся.
Они успели провести в кафе около двадцати минут, поддерживая тревожный разговор о Славиных проблемах, прежде чем телефон завибрировал и поехал вниз со столешницы. Слава, поймав его налету, успел увидеть номер на экране: из больницы. Каждый раз, когда он видел эти цифры, в ногах и руках появлялась противная ватность, а в горле пересыхало.
Он провёл по зеленой трубке вверх и услышал знакомый голос доктора Тонга, который, вопреки ожиданиям, заговорил не о Ване, а о Мики. Он сказал, что старшему сыну стало плохо в палате («Может, паническая атака. У него бывает?») и его необходимо забрать. Слава ощутил предательское облегчение – слава богу, Ваня в порядке. Стыд за облегчение пришёл запоздало: Мики-то не в порядке. Судя по всему, вообще не в порядке.
Он извинился перед Максом, сказал, что нужно срочно вернуться в больницу.
Макс тоже занервничал:
- Что-то с Ваней?
- Нет, Мики. Ему там… в общем, ему стало нехорошо, нужно забрать.
Слава попросил счёт у мальчика-индуса, но Макс его заверил:
- Я заплачу.
Слава кивнул, решив не спорить из-за стакана апельсинового сока.
Уже на выходе из кафе, Макс предложил:
- Может, я могу чем-то помочь? У меня есть права, могу сесть за руль. Ты выглядишь… устало.
Слава догадался, что он хотел сказать: «плохо», но смягчил. Покачал головой:
- Не надо. Мики не поймёт, если ты сядешь за руль.
- Ладно, - нехотя согласился Макс. – Но если что… В общем, имей в виду.
Слава невольно улыбнулся: ему была приятна эта неожиданно укутавшая со всех сторон забота.
Проводив его до машины, Макс смущенно спросил:
- Когда можно будет увидеть тебя ещё раз?
Слава открыл дверцу автомобиля, сложил на неё руки и некоторое время разглядывал Макса: в их первую встречу он показался ему гораздо старше, серьёзней, даже, может быть, внутренне взрослее самого Славы – наверное, таким он и хотел в тот момент казаться. А теперь открывался совсем другим: стоял в безразмерном свитшоте, как нахохлившийся воробей – только кончики пальцев торчали из-под длинных рукавов – и выглядел очень юно и смущенно.
Слава спросил:
- Тебе удобно сегодня в восемь?
- Да! - тут же ответил Макс.
Казалось, какие время и день ни назови, он будет выпаливать своё: «Да» с одинаковой готовностью.
- Где ты живешь?
- Юнион-стрит 750.
- Я за тобой заеду, - Слава подмигнул ему, садясь в салон.
Даже когда он выехал с парковки, Макс продолжал стоять на одном месте, глядя ему в след с застывшей на губах улыбкой.
Почти 15 лет. Лев [23]
На второй день он вышел работать сразу на сутки – хуже, чем торчать в больнице двадцать четыре часа было только возвращаться вечером в пустую квартиру. Накануне он попытался провернуть такой трюк: пришёл домой в пять часов вечера, лёг на диван и включил канал «Дважды-два» – там обычно крутили любимые Славины мультики. Никогда не смотрел раньше. Слава часто предлагал, когда они были моложе на десять лет, но Лев отвечал, что «Южный парк» — это «примитивный юмор для деградантов», а Слава возражал, что это «многоуровневая сатира».