А я люблю эту книгу, действительно люблю.
« Ладно, — говорю. И вдруг вспомнил: — Скажите, вы видали тех уток на озере у Южного выхода в центральном парке? На маленьком таком прудике? Может, вы случайно знаете, куда они деваются, эти утки, когда пруд замерзает? Может, вы случайно знаете?
Я конечно понимал, что это действительно была бы чистая случайность.
Он обернулся и посмотрел на меня, как будто я ненормальный.
— Ты что, братец, — говорит, — смеешься надо мной, что ли?
— Нет, — говорю, — просто мне интересно узнать».
Я точно помню, что дочитал именно до этого момента, как в комнату вошел Чайка, вернулся с тренировки вроде бы. Родителей дома не было, он зашел ко мне и говорит:
— Привет.
Я спросил его, как прошла тренировка, потому что я всегда спрашивал об этом. А он всегда отвечал, что нормально.
— Какая-то уродская кепка у этого сопляка, — говорит Чайка, тыкая пальцем в обложку моей книги.
— Да нормальная кепка, — говорю.
— Уродская.
Потом он спросил, что это я такое читаю.
— И о чем книга? — все сыпал он вопросами.
Тут я не знал, что ему ответить, хотелось сказать, что обо всем, но потом я подумал и сказал:
— Почитай сам.
Так оно и вышло.
Он говорил, что сначала прочитал книгу, а потом посмотрел, что пишут о ней в сети.
— Странно выходит, — говорил он, — везде пишут, что книга – класс, а на деле оказывается – говно какое-то. Пустышка. Как булочка со сгущенкой. Кусаешь, а там одно тесто, никакой сгущенки. Нет, я понял, что книга о школяре, озлобленном, туповатом. Но ведь все школьники такие. На этом-то она и выезжает, эта книга? Ну, знаешь, я бы постыдился быть популярным за счет тупых школьников.
Я знал, что ему не понравится, вернее предчувствовал, поэтому совсем не расстроился.
Кстати, помимо всего, Чайка иногда писал рассказы. Он мне их никогда не показывал, но я однажды сам нашел и прочитал. Это было давно, поэтому и рассказ был очень примитивен. Про мужика, который просто сидит в баре и рассказывает всем свои тупые истории. А в конце он говорит: «Не одолжите один доллар, сэр?». Очень тупой рассказ, но я знал, что он прячет свои истории в надежном месте и я искренне надеялся, что в этом плане он подрос.
В остальном все тоже было нормально.
Отец давно вернулся из больницы, сердце его больше не беспокоило, к счастью.
Поначалу мама была сама не своя, она даже голос боялась на него повышать, представляете? Мама, которая не кричит – это странно, очень странно и необычно.
Нам скорее это не нравилось, но это длилось недолго.
Я ведь рассказывал, как мама ненавидела то, что отец курит. Ох, она терпеть этого не могла. А вы знаете хоть одного курящего человека, который не выкуривает сигарету перед сном? Я таких не знаю. Сначала мама терпела, но потом все стало нормально.
— Слушай, ты можешь немного проветриваться перед тем, как ложиться в постель? — говорила она.
— Как мне это надоело! — она тут же повышала голос. И все стало таким, как раньше.
Отец опять иногда оставался в своей мастерской, утром переодевался и уходил на работу. Сначала мама не находила себе места, извинялась и уговаривала его вернуться обратно в дом, но потом перестала и засыпала одна.
А он сидел там, курил, что-то чертил, писал, мастерил. Как и раньше. И это было здорово.
Чайка продолжал ходить на плаванье, наверное, он не бросал его только из-за своего тренера. Это была красивая крепкая женщина лет тридцати, как описывал ее сам Чайка.
— Она идеальна. — говорил он.
Может, так оно и было, не знаю.
Но я знал, что Чайка был настоящим дураком. А знаете почему? Потому что в него еще с первого класса была влюблена его одноклассница. Вот кто действительно идеал. Длинные черные волосы, карие глаза и бледная кожа, что, к слову, не делало ее менее привлекательной. Ее звали Таня. Она прямо-таки умирала за этим идиотом, а ему хоть бы хны.
— С ней хорошо дружить, — вечно повторял он, — зачем ломать дружбу отношениями, которые все равно развалятся через несколько месяцев?
Через несколько месяцев? Ты что, дурак? Она любит тебя с первого класса, чувак, очнись, она же не разлюбит тебя до конца своих дней. Я действительно так думал, как же я был прав, как же я был прав. И как же он ошибался, когда отталкивал Таню. Я готов был поддерживать его в чем угодно, я любил своего брата, но этого я не понимал, не хотел даже понимать. Как можно в нее не влюбиться?